Всеволод Абрамов - Керченская катастрофа 1942

В катакомбах Аджимушкая. Симферополь: Изд. "Таврия", 1982, с. 154.

ЦАМО РФ. ф. Главной прокуратуры, оп. 100960, д. 6.

Бывший партийный архив Крымского обкома КП Украины, ф. 156, св. 227, д. 4704. Роль Николая Ивановича Ваулина, как первого историка и собирателя документов по теме "Аджимушкай", нашей общественностью до сих пор не оценена. Это был скромный, очень добросовестный исследователь, хотя в печати по теме он участия не принимал. Позже он много лет работал в Москве в центральном музее Вооруженных сил, и советы его всегда были доброжелательны и исключительно ценны.

К. Пкитишвили, А. Матиашвили, Э. Купатадзе. Героический подземный гарнизон. 1942-й год: Керчь, Аджимушкай. Тбилиси: Изд. "Сабчата Сакартвело", 1985, сс. 5, 16.

Письма, касающиеся Керчи и обороны керченских каменоломен, позже писатель Смирнов С. С. передал в Керченский музей.

См. "Аджимушкай 1942" (Альбом). М.: Изд. "Изобразительное искусство", 1975. Бут Николай Яковлевич родился в 1928 г. на хуторе Погожа Криница Сумской области. Во время Великой Отечественной войны жил в Таганроге, здесь он и пристрастился к рисованию. Первым его учителем, как он мне рассказывал, был местный самодеятельный художник. Со школьной скамьи Николай Яковлевич увлекался романтикой минувшей войны, страницами истории борьбы за свободу русского и украинского народов. Определенную роль в его творчестве сыграли рассказы его отца, участника Гражданской войны, которого художник изобразил на портрете, названным "Ветеран". В 1945–1949 гг. Бут Н. Я. учился в Ростовском художественном училище, а в 1 949–1957 гг. — в художественных институтах Москвы и Харькова. В эти года Бут учился не только рисовать, но и увлекался драматическим искусством. Став студентом Суриковского института в Москве, он одновременно учился и в театральном. В1956 г., когда шла подготовка к Московскому Всемирному фестивалю молодежи и студентов, Бут Н. Я. участвовал в Конкурсах чтецов и с успехом исполнял отрывки из поэмы Т. Г. Шевченко "Гайдамаки" и из повести Н. В. Гоголя "Тарас Бульба". Пройдя заключительный всесоюзный конкурс в Москве, Бут Н. Я. получил на нем серебряную медаль. После этого он был официально приглашен работать в Киевский академический театр имени И. Франко, но в последний момент отказался от актерской карьеры и остался художником. Я познакомился с Николаем Яковлевичем в Москве, примерно в 1965 г., когда он начал работать в студии военных художников имени Грекова. Жил он тогда в маленькой комнате коммунальной квартиры в районе метро "Сокол" с женой и маленькой дочкой. Позже мы часто встречались в Москве и в Керчи. В каменоломнях Николай Яковлевич облюбовал место около одного завала, которое в местном фольклоре даже получило название "Бутовский вход". Здесь он с подобранными статистами из местных жителей и солдат керченского гарнизона работал помногу часов, здесь же на костре варил нехитрый обед, а ночевал в городской гостинице. Позже местные власти при музее ему построили художественную студию, но я не помню, чтобы он ею пользовался. Студия не могла ему заменить натуру — аджимушкайский камень, который он, признаваясь мне, рисовал с особым удовольствием. Он мне говорил, что в работе художника много есть от ремесленника, т. е. человека, делающего веши, художественные произведения. Это не только полезное, но и приятное для души занятие. Николай Яковлевич был очень щедрым человеком и прекрасным собеседником, он прекрасно читал стихи на украинском языке, от которых Б. Серман приходил в восторг. Устные его рассказы были тоже замечательные, мы рекомендовали их записать, а затем напечатать, но наши советы он так и не выполнил. О своем увлечении театром он никогда нам не говорил, и я об этом с удивлением узнал только недавно, прочитав очерк Лазенковой Л. М. в сборнике "Керчь военная", сс. 472–479.

Цитирую по сборнику "В катакомбах Аджимушкая", изд. 2-е, 1970, с. 9.

Позже (в 1967 г.) по предложению местных жителей керченские власти вернули этому поселку старое название "Аджимушкай".

Об этом немецком донесении подробно написал Кондратов И. П. в сборнике "В катакомбах Аджимушкая". Подлинный документ на немецком языке хранится в Москве в Особом архиве.

Советская Историческая энциклопедия. Т. 1, М.: Изд. "Советская энциклопедия", 1961, с. 824

СВЭ т. 1. 1976, с 294.

ЦАМО РФ, личное дело Ягунова П. М.

В катакомбах Аджимушкая, 1982, с. 233. В воспоминаниях, хранящихся в фондах Керченского музея, Клара Павловна пишет: "Пожалуй, отличительными чертами характера отца были: принципиальность, твердость взглядов, необычайная щедрость, которую он проявлял к детям и нуждающимся людям, даже незнакомым. Несмотря на строгий внешний вид, он был добродушным, но и прямолинейным человеком, в то же время глубоко презирал хитрых, льстивых и неискренних людей, говорил, что в трудную минуту жизни на таких "друзей" надеяться нельзя. Зато у него были подчиненные, которые пошли бы за него в огонь и воду… На занятиях в поле с курсантами сам лично показывал и объяснял приемы тактики, строевой подготовки, меткой стрельбы из личного оружия. Он гонял курсантов "до седьмого пота", и сам всегда приходил домой весь в глине, в пропотевшем обмундировании. Кое-кто побаивался его строгости, некоторые товарищи даже недолюбливали за его веру в суворовскую "науку побеждать", но хорошая выучка многим пригодилась на передовой. Говорили: "Кто прошел школу Ягунова, тот свою жизнь даром не отдаст".

ЦАМО РФ, личное дело Парахина И. П.

Центральный архив пограничных войск, ф. 314, оп. 1, д. 3, лл. 8, 9; д. 4, лл. 39, 40.

ЦАМО РФ, ф. 36-й железнодорожной бригады, оп. 366087, д. 1, лл. 84, 85; Воспоминания ветеранов 65 ОЖДВ б-на Лодыгина А. И., Бодрова К, М., Манцагарова И. С.

ЦАМО РФ, ф. 215, оп. 1185, д. 66, л. 84.

ЦАМО РФ, личное дело Бурмина Г. М. Использованы также воспоминания его жены и ветерана 55-й танковой бригады Чемоданова В. С.

Пирогов А. И. Крепость солдатских сердец. М.: Изд. "Советская Россия", 1974, сс. 42–44.

Deutsche Wehr, № 24, 1942, S. 327.

Pico M-F. Missbrauchte Infanterie. Frankfurt am. M.: 1957, S. 78. Манштейн Э. Указ. соч., с. 235.

ЦАМО РФ, личное дело Ермакова С. А.

Там же, личное дело Поважного М. Г.

Там же, личное дело Карпекина М. Н. Воспоминания его жены Юркевич Ф. Ф.

Здесь по цензурным соображениям, при публикации была пропущена фраза, что эти лейтенанты с криками "За Родину! За Сталина!" расстреляли себя. В первые дни войны на экранах кинотеатров СССР вышел кинофильм "Случай в вулкане", где показано, как люди-вулканологи, спасаясь от горящей лавы, забрались в пещеру. Готовясь к гибели, они пели "Интернационал". Эта сцена тогда очень взволновала и запомнилась многим зрителям. Моя родственница, активная комсомолка-общественница, Михайлова А. В. рассказывала: "С приходом немецких оккупантов летом 1941 г. в район станции Дно на Псковщине меня арестовали и повели на расстрел. Первая мысль, которая при этом пришла мне в голову, — это запеть "Интернационал". Правда, в этот момент согнанное население нашего колхоза стало просить за меня немецкого начальника, и он освободил меня от расстрела". Очевидно, у многих советских людей в условиях сильнейшей пропаганды большевиков образовался своеобразный рефлекс: перед гибелью петь "Интернационал", и в соответствующий момент он срабатывал.