Борис Адамович - Тристен 15–28.VII.1916: ко дню 225-летия Л.-Гв. Кексгольмского полка, 1710 — 29/VI — 1935

В тот же день, в 16 1/2 ч. Полковником Бароном Штакельбергом был получен приказ № 169 по 3-й Гв. пех. дивизии, которым полку ставилась задача: «взять дер. Трыстень и овладеть высотой у католического кладбища кол. Владимировка. Время начала атаки — по особому приказанию». [5] Ист. № 1. Тем же приказом Л.-Гв. Петроградскому полку ставилась задача — взять редут.

Так на день 15 июля, — один из трех дней общих боев всей Русской Гвардии, — I Корпусу выпадала задача демонстративного характера, Гв. Стрелковой дивизии — вспомогательного, 3-й Гв. дивизии — ударного, а двум, старейшим после Петровской Бригады и младшим по времени получения прав Старой Гвардии, полкам 3-й дивизии — Л.-Гв. Кексгольмскому и Петроградскому, именовавшимся от дня «Священного Союза» до Царствования Императора Николая II «Австрийским» и «Прусским» полками, — задача первого удара и прорыва Австро-Германской позиции, — задача, от решения которой зависел успех всего боя.

Не будем замалчивать тревогу за Кексгольмцев, она была и она засвидетельствована словами их боевого товарища — Командира 3-й батареи Капитана Сакса: «От моего умения артиллериста зависел успех действий батареи, а с нею и 2 б-на Кексгольмцев… Артиллерийская работа должна была быть выполнена очень тщательно, т. к. Кексгольмский полк, заново созданный после печальной памяти боев в В. Пруссии, считался более слабым полком дивизии, как по отсутствию кадров, так и по недостаточной практике в наступательных боях» [6] Ист. № 13.

Да, в боевом офицерском составе полка было только пять кадровых офицеров:Барон Н. И. Штакельберг, Полковник Д. Г. Ядыгин, Штабс-Капитаны В. К. Витковский и Н. Н. Евтушевский и подпоручик ф. Эссен и им выпало на долю дать ответ на вопрос: «довольно ли нескольких старых офицеров, чтобы восстановить полк», если было дано время на отдых и работу, и восстановился ли «Старик» (так называют Кексгольмцы свой Полк) в старом духе и силе?

Командующий полком, исполняя последнюю рекогносцировку, обошел под огнем свои окопы, побывал на наблюдательных пунктах у Командира 1 дивизиона, у баталионных и батарейных командиров и окончательно наметил с ними места в проволочных заграждениях, где будут пробиты четыре прохода.

Вечером все ротные командиры были собраны в землянки своих баталионных командиров для получения последних приказаний.

Они услышали, что, по окончании артиллерийской подготовки, полк выйдет из окопов и двинется вперед; 1-й б-н Шт. — Капитана Витковского пойдет в атаку через проходы в проволоке, правее озера Окнище, на деревню Трыстень; 6 и 8 роты, отрываясь от Петроградцев, левее озера, на участок — от крайних хат деревни влево до православного кладбища; [7] На схеме не обозначено. 5 и 7 роты, с Командиром 2-го б-на Полковником Ядыгиным, двинутся вслед за 6-ю ротой; 3-й и 4-й б-ны будут ждать приказания Командующего полком; Команда сапер Подпоручика Зарембы пойдет вперед, по вызову, за 1-м баталионом, дойдя до взятых окопов очистит их, перевернет козырьки и перекинет рогатки на другую сторону, — на случай контр-атаки.

Расходились в сумерках, принимались за дело: приказали расцепить и разомкнуть свои рогатки; выслали вперед разведчиков с телефонами на такие места, откуда завтра будет можно видеть, как рушится проволока, и помогать направлять огонь артиллерии; указали каждому взводу задачи после взятия окопов и поназначали, по опыту прежних боев, по четыре заместителяна каждое начальствующее лицо; и даже объяснили людям, как поступать с пленными и как с трофеями!

Все было сделано. Наступила короткая ночь, ожидание боя.

Командир 8-й роты Подпоручик Андрей Барковский вспоминает: [8] Ист. № 3. «Люди не нервничали. Обычного в таких случаях волнения не было. Половина роты спала, а остальные слушали рассказы уже бывших в боях и мастерскую игру на гармонии ротного любимца эстонца рядового Вихмы. Вера в успех была у всех. Быстро проходило время…»

И там же ему вспоминался «наш отец», с которым он только что попрощался, — «храбрый, спокойный, заботливый и бесконечно добрый», — и недавний разговор с Кронидом Андржеевским, который ему печаловался:

— «Страшно умирать от болезни, но какое это счастье умереть за «Свой Полк»… Вот мы с братом все боимся, что нас назначат в резерв и мы не попадем в бой, а война скоро, ведь, кончится».

Оба были в «резерве» — Кронид в 5-й роте, Николай — в 16-й. — Завтра оба примут боевое крещение…

«Мрачных предчувствий не было ни у кого».

В 5 час. утра 15 июля Барон Штакельберг получил лично от Начальника дивизии приказание: ровно в 13 час. перейти в наступление. Часы были сверены.

С рассветом, в 5 1/2 час. раздался первый выстрел с батареи Его Высочества Л.-Гв. 3-й Артиллерийской Бригады, и первая граната разорвалась у переднего ряда неприятельских проволочных заграждений.

Мгновенно загремели орудия всех батарей и началась 7 1/2 часовая артиллерийская подготовка. Командир 3-й батареи Капитан Сакс свидетельствует о ней и дает ей оценку специалиста следующими словами:

«Звуковой эффект был огромный. Ни одной минуты не было перерыва в грохоте выстрелов и разрывов… Но, вместе с тем, нельзя было сказать, что зрительное впечатление было столь же внушительно, как и звуковое. Вполне определенно сказывалось недостаточное количество артиллерии, главным образом мортирной и тяжелой. Невольно приходило на ум сравнение нашей артиллерийской подготовки с немецкой и, конечно, сравнение это было не в пользу нашей. У немцев действительно создавалось впечатление батальной картины: весь атакуемый участок заволакивался черными, зеленоватыми и белыми разрывами, к которым примешивались еще облака пыли и земли. Создавался форменный ад, превращавший защитников окопов в морально подавленных и даже обезумевших людей. Мы со своим огнем были, конечно, много скромнее. Но, во всяком случае, картина, представлявшаяся взору с наблюдательного пункта, откуда был виден почти весь фронт нашей дивизии, по своей внушительности превосходила все то, что нам приходилось видеть и создавать при прежних подготовках.» [9] Ист. № 13.

Вот другое впечатление наблюдателя из глубины Корпусного резерва — Волынца Кривошеева:

«Отдаленный мягкий звук, похожий на раскат грома, дальнобойных пушек сливался с более резким кряканием 6-ти дюймовых орудий, а в промежутках между ними, как горохом, резко и звонко пересыпали легкие полевые батареи.

— «Засмеялась наша артиллерия», острил унтер-офицер Трофимов. — Действительно, этот гул напоминал сатанинский хохот».

А там, — в окопах первой линии, — откуда трепетно наблюдали за ходом артиллерийской подготовки пехотной атаки на проволоку, бруствера и батареи, запечатлевался скромный ответ на неудовлетворенность самого артиллериста: «С первых же очередей стало ясно, что задача артиллерией будет выполнена: взлетали на воздух вывороченные колья. Сильное впечатление произвела на всех нас артиллерийская подготовка: мы были не избалованы ею и, в прошлом, обходились часто и без нее. Кое-где загорались хаты. Снаряды ложились точно», — это воспоминания о бое 15 июля Командира 8 роты Андрея Барковского. [10] Вспоминается бой 2 июля 1915 г. под Заборцами, когда немцы «создали форменный ад» на нашей позиции, а наша легкая артиллерия получила разрешение выпустить в ответ 500 снарядов. Б. А.