Сергей Князьков - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV

На Можайской дороге французам пришлось разместить целые массы войск, чтобы хоть сколько-нибудь обезопасить сообщение главной армии с ее этапами к Смоленску; вечное беспокойство, которое партизаны причиняли французам, заставляло их держаться под ружьем днем и ночью, так что полки, расположившиеся кругом Москвы на зимние квартиры, принуждены были вместо отдыха нести такие же труды, каким подвергались в походе; в результате все растет и растет деморализация армии, начало которой положил пожар Москвы. Перед французскими начальниками действительно вставал вопрос comment cela linira-t-il, и ободряющего ответа не было ни у кого.

Успех партизанских действий под Москвой вызвал организацию партизанских отрядов также и при других наших армиях — при корпусе Витгенштейна и при армии Чичагова. Чичагов бросил своих партизанов глубоко в тыл неприятеля, в герцогство Варшавское, с поручением уничтожить там запасные магазины наполеоновской армии. Полковник Чернышев, начальствовавший этими партизанами, с честью выполнил возложенную на него задачу и навел панику до самой Варшавы.

Когда началось отступление французов из Москвы, кольцо партизанов, окружавшее французскую армию, развернулось и, вытянувшись вдоль флангов отступавшего неприятеля, стремилось все время сомкнуться впереди него. Давыдов, Сеславин, Фигнер и другие действовали, главным образом, на флангах отступавших французов, производя все время набеги и налеты на колонны французов, беспокоя их биваки, охватывая обозы и парки. Полковнику Ефремову приказано было, следуя по правому флангу неприятеля, заходить вперед и, предупреждая его на марше, беспокоить при остановках. Большой партизанский отряд гр. Ожаровского был направлен к Смоленску специально для истребления неприятельских магазинов, обозов и отдельных отрядов. С тыла французов преследовали казаки Платова.

Партизан А. С. Фигнер (Тропинина)

«Партизанские отряды сопровождали длинную колонну Наполеона, — пишет Ф. Гершельман, — растянувшуюся на несколько десятков верст, с флангов. Как слепни липнут к измученному животному, также точно и легкие партизанские партии вились около французской армии, бессильной в борьбе с ними… Партизаны направляли свои удары, главным образом, в промежутки между двигавшимися эшелонами, срывали следовавшие здесь обозы, отбивали отсталых, орудия, отрывали иногда от колонн неприятельских целые части, растянувшиеся на утомительном марше. С приближением войск партизаны отхлынут от дороги, а затем опять появятся в другом месте и, постоянно тревожа противника, не дают ему покоя ни на марше, ни на биваке… Самому Наполеону не раз приходилось близко около себя видеть отважные партии наших наездников, подлетавших и к правильным еще колоннам французов». Д. В. Давыдов приводит два случая такого своего, как он выражается, «свидания» с Наполеоном. 21 октября Д. В. Давыдов, разбив большую партию отставших французов, гнал их перед собой — «катил головней», не будучи в состоянии по малочисленности своего отряда захватить всех в плен. «Надо было видеть, — пишет он, — как вся масса ужаснулась при появлении моих немирных путешественников, надобно быть свидетелем этого странного сочетания криков отчаяния с возгласами одобрительными, выстрелов защищающихся, с треском взлетавших на воздух зарядных ящиков; все это покрывалось громкими „ура“… моих казаков. Это более или менее продолжалось до времени появления французской кавалерии и за нею гвардии; тогда по данному мною сигналу вся партия отхлынула от дороги и начала строиться. Между тем гвардия Наполеона, посредине которой он сам находился, стала надвигаться. Вскоре часть кавалерии бросилась с дороги вперед и начала строиться с намерением отогнать нас далее. Я был совершенно убежден, что бой мне далеко не по силам, но я горел желанием погарцевать вокруг Наполеона и с честью отдать ему прощальный поклон за посещение его. Свидание наше было весьма недолговременно; умножение неприятельской кавалерии, которая тогда была еще в довольно изрядном состоянии, принудило меня вскоре оставить большую дорогу и отступить перед громадами, валившими одна за другой. Однако во время этого перехода я успел взять с бою в плен 180 человек при двух офицерах и до самого вечера конвоировал с приличным почетом Наполеона…»

А. С. Фигнер

Но когда французская кавалерия, потеряв массу лошадей от отсутствия корма, сошла почти на нет, партизанам все же не всегда была под силу правильная борьба с регулярным войском, сохранившим еще строй: залпами пехоты и артиллерии французы довольно удачно отбивались в таких случаях от наседавшего на них неутомимого врага. Старая гвардия Наполеона, отступавшая в полном порядке до самой Березины, была прямо недосягаема для партизанов.

«3 ноября, — пишет Д. В. Давыдов, — отряд гр. Ожаровского подошел к Куткову, а партия Сеславина, усиленная партией Фигнера, — к Зверовичам. Сего числа, на рассвете, разъезды наши дали знать, что пехотные неприятельские колонны тянутся между Никулиным и Стеспами. Мы помчались к большой дороге и покрыли нашей ордой все пространство от Аносова до Мерлина. Неприятель остановился, дабы дождаться хвоста колонны, спешившего на соединение с ним. Заметив сие, гр. Орлов-Денисов приказал нам атаковать их. Расстройство этой части колонны неприятельской было таково, что мы весьма скоро разбили ее, захватив в плен генералов Альмераса и Бюрта, до 200 нижних чинов, четыре орудия и множество обоза. Наконец подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Это было уже заполдень. Мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько не покушались мы оторвать хоть одного рядового от этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая всеми усилиями нашими, оставались невредимы; я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти испытанных воинов. Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, белых ремнях, с красными султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снежного поля… Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отставшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми… Все наши азиатские атаки не оказывали никакого действия противу сомкнутого европейского строя… Колонны двигались одна за другой, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них бесполезным наездничеством. В течение этого дня мы еще взяли одного генерала, множество обозов и до 700 пленных, но гвардия с Наполеоном прошла посреди толпы казаков наших, как стопушечный корабль между рыбачьими лодками».