Валентин Бочкарев - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том V

А. Г. Венецианов.

День быстро склонялся к вечеру; многие из старших начальников армии ожидали возможности войти к императору, но не смели сделать этого без зова; кипы нужных бумаг, лежащих на столе, ждали рассмотрения и решения, но он неподвижно сидел, не выпуская из рук листа эстафеты, погруженный в тяжелую неисходную думу…

— Очевидно, — рассуждал он, — во Франции не хотят меня больше… Ну, что ж. Пусть выберут другого; посмотрим, лучше ли он распорядится»…

— Но как он сам мог дойти до этого положения? — задает Верещагин вопрос и в беглых, но ярких чертах рисует всю постепенную картину личной жизни Наполеона, — самолюбивого и честолюбивого, властолюбивого, — начавшего поход против России только для удовлетворения мелочного самолюбия и теперь горько раскаявшегося в своем необдуманном шаге.

И каждая из остальных картин Верещагина сопровождается такими же тонко продуманными комментариями, дающими возможность понять замысел художника.

Это, конечно, значительно увеличило ценность картин, не только иллюстрирующих эпоху Отечественной войны, но дававших еще известное новое толкование многих незатронутых живописью фактов.

На этом мы прекратим обзор картин Верещагина на тему из Отечественной войны, так как размер настоящей статьи не позволяет дальше на них останавливаться. Кроме того, в настоящем издании все они воспроизведены, и читатель может сам оценить их по достоинству.

После Верещагина почти никто из художников не заинтересовался Отечественной войной. Даже предстоящий юбилей не вызвал особенного желания заняться этой благодарной и, надо сказать, мало еще использованной темой. Нам известна только картина Н. С. Матвеева (на «Петербургской выставке» этого года), изображающая русскую женщину, ухаживающую за раненым солдатом из армии Наполеона, да на той же выставке две-три очень слабых картин (особенно «Паморы Москвы») другого художника… Вот и все, чем откликнулись наши художники на юбилей Отечественной войны…

Остается сказать еще несколько слов об иллюстрациях к «Войне и миру» — этому классическому изображению Отечественной войны в нашей литературе.

Немногочисленны эти иллюстрации и вообще говоря невысокого качества. На «Толстовской выставке» в Москве (в ноябре 1911 года) особенное внимание обращали рисунки известного иллюстратора комедии Грибоедова «Горе от ума» — М. С. Башилова. Всех их было выставлено двадцать три. Особый интерес они приобретают потому, что сам Толстой руководил художником. Сохранилось несколько писем, в которых великий писатель высказывает свое мнение об иллюстрировании литературных произведений вообще и «Войны и мира» в частности. Упомянутые рисунки Башилова не все одинакового качества, — значительное число из них не более как наброски, почти совсем неотделанные, но есть и вещи высокого качества, как по замыслу, так и по рисунку.

Значительный интерес представляют также несколько рисунков к «Войне и миру» Л. О. Пастернака, давшего в свое время прекрасные иллюстрации к «Воскресению». С обычным мастерством он изобразил несколько сцен из жизни Андрея и Наташи, а затем дал картину расстрела французами поджигателей.

Следует еще упомянуть рисунки Н. Н. Каразина к тому же произведению, помещенные во «Всемирной иллюстрации».

Вот и все, что представляет больший или меньший интерес в затронутой нами области…

Подведем итог всему вышесказанному. Как же Отечественная война отразилась на русской живописи и как русская живопись отразила в себе Отечественную войну?

На первый вопрос приходится ответить, что эта война оказала благотворное влияние на нашу живопись, ибо она способствовала разрушению условностей академического классицизма и обратила взоры художников на русскую действительность. Карикатуры, появившиеся в это время в таком изобилии, приучили художников и общество смотреть на живопись не только как на искусство ради искусства, а также как на средство проведения в жизнь известных идей.

Что касается вопроса, как русская живопись отразила в себе Отечественную войну, то приходится сказать следующее: наши художники в этом отношении значительно отстали от французских. В то время, как последние в своей среде насчитывают таких мастеров, как Адам, Шарль и Орас Вернэ, Мейссонье, Деларош и мног. др., иллюстрировавших войны Наполеона Бонапарта с исчерпывающей полнотой, — наши художники, вообще говоря, слишком мало использовали богатейшие сюжеты эпохи Отечественной войны. В количественном отношении дал больше других Виллевальде; в идейном же отношении пальма первенства принадлежит, несомненно, Верещагину. Надо надеяться, что рано или поздно наша живопись восполнит этот пробел и отразит в себе Отечественную войну хотя бы с такой полнотой как севастопольскую кампанию, кавказские и средне-азиатские экспедиции и русско-турецкую войну.

Конст. Кузьминский

«Благословен грядый во имя Господне». Первый шаг Александра за пределы России. 1813 г. (Медальон гр. Толстого).

«Война и мир». С исторической точки зрения и по воспоминаниям современника Авраама Сергеевича Норова. Изд. «Общ. ревн. рус. ист. просв.» Вып. XI.

Статья составлена не только на основании печатных материалов, но и данных, добытых в архивах Нижнего Новгорода.

Ополчения первого округа формировались гр. Ф. Ростопчиным в губерниях: Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской и Смоленской; во второй округ входили губернии Петербургская и Новгородская — сначала начальником его был выбран Кутузов, а позднее по назначении его главнокомандующим всеми армиями, г.-л. Меллер-Закомельский. Третий округ находился в ведении гр. Толстого — его составляли губернии: Казанская, Нижегородская, Пензенская, Костромская, Симбирская и Вятская. Численный состав ополчений мы возьмем из официального издания (Столетие Военного Министерства, IV ч., I кн., I т., стр. 71).

Московское ополчение — 31 959 ч.

Смоленское — 13 632 ч.

Тульское — 15 841 ч.

Ярославское — 11 482 ч.

Тверское — 11 172 ч.

Владимирское — 10 698 ч.

Рязанское — 14 669 ч.

Калужское — 16 043 ч.

С.-Петербургское — 14 731 ч.

Новгородское — 10 010 ч.

Нижегородское — 11 132 ч.

Пензенское — 7859 ч.

Костромское — 9976 ч.

Симбирское — 9663 ч.

Казанское — 2885 ч.

Здесь видим мы, что крестьянам разрешалось покупать иа свой счет, но, конечно, от нмени помещика ратника со стороны. — То же, только еще в более рештельной и откровенной форме, наблюдалось в имении графа Орлова-Давыдова. Помещик пишет своему приказчику: «позволяется по согласию одному помещику ставить людей своих за другого. Итак, ежели будут желающие из крестьян купить себе, то могут оное сделать». Один же нижегородский помещик открыто писал начальнику ополчения кн. Грузинскому, что он не представил ополченцев, потому что вместо своих закупил у другого помещика, а тот медлит. Кн. Грузинский вполне согласился с таким толкованием обязанностей помещика и права его покупать людей со стороны для поставки их в ополчение. А между тем едва ли это было так. Во-первых, существовал закон, еще очень свежий по тому времени (1804 г.), о том, чтобы не принимать рекрутов, купленных ранее, чем за три года до момента набора. А если даже ополченцы прямо не подлежали букве этого закона, то сущность этого закона смягчить несправедливости крепостного права страдала, конечно, и в том случае, если покупали со стороны ополченца. Но не забудем, что в тех случаях, если кто-либо на свой риск вербовал часть войска (полк, эскадрон), не участвуя в составе общего ополчения (как, например, гр. Дмитриев-Мамонов), ему разрешалось вербовать воинов как из своих крепостных, так и из людей свободных состояний, заключая с ними особо установленные договоры — «капитуляціи». Здесь ясно указано, что крепостных крестьян покупать с этой целью не разрешалось.