Владимир Трибуц - Балтийцы вступают в бой

Однажды я был приглашен на командный пункт 8–й армии. Командующий дал высокую оценку нашей поддержке, отметил мужество и храбрость краснофлотцев, которые находились в боевых порядках его армии. Это была, несомненно, героическая страница боевого корабля, (в короткий срок вооруженного, обученного самым элементарным способам маневрирования, но умело ведшего огонь в поддержку фланга наших войск».

…Все попытки фашистов форсировать Нарову и выйти на оперативный простор были отбиты. Под ударами советских войск и при поддержке авиации флота противник понес большие потери в Долгой Ниве, Карьяти, Омути. Наступление было приостановлено.

Героически дрались военные моряки на всех сухопутных рубежах, куда их посылал флот. Морские пехотинцы 2–й отдельной бригады в конце июля — начале августа с беззаветной храбростью отражали натиск врага в районе Хорошево — Ивановка. Здесь они сражались бок о бок с бойцами 2–й дивизии народного ополчения, в составе которой были рабочие — добровольцы с заводов «Электросила», «Красный путиловец» и («Красный треугольник». Командир дивизии с большой теплотой говорил о славных делах моряков.

В июле из Кронштадта направлялась на передовые позиции 4–я отдельная бригада морской пехоты. Командовал бригадой генерал- майор береговой службы Б. П. Ненашев, военкомом был назначен полковой комиссар М. П. Вайдо. Личный состав бригады рвался на фронт.

— Просим отправить нас на фронт, мы хотим отдать все' свои силы и знания для разгрома фашизма, — писали в своем рапорте братья Ивашкевичи, курсанты Валаамской школы боцманов.

— У меня четыре сына пошли на фронт, — заявил командованию старый балтиец Великотный, — теперь я сам становлюсь в ряды защитников Родины, чтобы бить фашистов.

Так писали и говорили многие балтийцы, не только бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, на фронт просились сигнальщики, торпедисты, дальномерщики, минеры кораблей, курсанты учебных отрядов и школ, моряки отряда подводного плавания.

Бригада сосредоточилась на Шлиссельбургском рейде. Отсюда ее батальоны отправлялись на острова Лункулунсаари и Мантсинсаа- ри, Рахмассари и Коневец, где происходили жаркие боевые схватки. Несколько позже (в сентябре) морские пехотинцы были переброшены на правый берег Невы (Невская Дубровка), куда подошли передовые фашистские части, стремившиеся прорваться через Неву, чтобы встретиться с финскими войсками и замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда. Как известно, кольца в то время не получалось: финские войска были остановлены стрелковыми дивизиями нашей 23–й армии при мощной поддержке артиллерии и авиации флота на рубеже реки Сестра. Свой вклад внесли и бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, проявившие в боях героизм, доблесть и преданность своей Родине.

Добрым словом должен вспомнить наших железнодорожных артиллеристов, и прежде всего батарею № 12, особо отличившуюся в боях на дальних подступах к Ленинграду. Эта батарея уже в первые дни войны была переброшена с мыса Пакри сначала в Ижор- ский укрепленный район, затем под Новгород, а оттуда перешла в распоряжение начальника артиллерии Лужской оборонительной позиции. Отражая натиск врага на реке Луга, артиллеристы батареи умело использовали разветвленную железнодорожную сеть, удачно маскировались, меняли временные позиции и громили врага из своих дальнобойных орудий. Авиация противника усиленно охотилась за батареей. В ясный августовский день фашистским самолетам удалось сбросить тяжелые бомбы в непосредственной близости от орудийных транспортеров. Взрывная волна опрокинула орудийные площадки. Один из вражеских самолетов был сбит пулеметным расчетом сержанта Ермолаева; сам сержант вскоре геройски погиб. Погибли командир взвода ПВО лейтенант Худу- шин, три краснофлотца, тринадцать человек были ранены…

О том, что было дальше, впечатляюще рассказывает в своем письме командир батареи, полковник запаса Григорий Иосифович Бар- бакадзе: «Взрывами бомб артиллерийские установки весом в 170 тонн, силовая станция, центральный пост и погреба с боеприпасами были завалены в воронки, а часть из них отброшена на несколько метров от железнодорожного полотна. Фронтовая железная дорога была выведена из строя.

Приказ, вскоре полученный из Москвы, гласил: движение по железной дороге должно быть восстановлено в течение шести часов. Но как убрать тяжелые подвижные орудийные транспортеры, вагоны с полотна за такое короткое время? Особую опасность представляли вагоны со снарядами, отброшенные на восемь‑де- сять метров и упавшие вверх колесами. Осколочно — фугасные снаряды весом в 97,5 килограмма в то время еще снабжались особыми взрывателями, которые не имели походного крепления. По существующим инструкциям подобные снаряды, упавшие с высоты четырех метров, подлежали уничтожению путем подрыва. Узнав об этом, один из прибывших на место происшествия начальников приказал взорвать всю материальную часть и боеприпасы, расчистить путь и восстановить движение.

Нам стало не по себе. Не укладывалась в сознании мысль, что можно начисто взорвать 180–миллиметровые орудия с дальностью полета снаряда 38 километров да еще и с боеприпасами! И мы все, оправившись от неожиданности, принялись убеждать начальника не делать этого, что нам и удалось. Быстро силами красно флотцев батареи приступили к постройке обходного железнодорожного пути для восстановления движения в срок, чтобы спасти свои дальнобойные орудия. Снаряды решили обезвредить вручную, вывертывая взрыватели. Эту работу должны были выполнить, рискуя жизнью, смельчаки — добровольцы.

Алексей Васильевич Чернопятов, тульский оружейный мастер, знавший почти все виды оружия и боеприпасов, заявил мне:

— Лучше погибнуть при взрыве снарядов, спасая их, чем уничтожить своими руками. Я берусь за работу с взрывателями и обезвреживание снарядов.

Я верил, что Чернопятов сделает все возможное, чтобы сохранить боеприпасы для дальнейших боев, и разрешил произвести эту серьезную и крайне опасную работу. Была создана команда смельчаков из восьми человек во главе с Чернопятовым. Помощником он взял своего воспитанника — старшину Федора Горбачева, также отлично знавшего многие виды боеприпасов, и командира отделения комендоров Самородова. Для выгрузки обезвреженных снарядов из вагонов — погребов были выделены комендоры Карпов, Смирнов, Бродов, Васильев и Поляков.

Чернопятов, Самородов и Горбачев, ежесекундно рискуя жизнью, вывертывали из снарядов взрыватели. Остальные, не чувствуя тяжести почти стокилограммовых снарядов, подхватывали каждый снаряд осторожно, как ребенка, несли в лес и бережно укладывали.