Виктор Суворов - Виктор Суворов: Нокдаун 1941. Почему Сталин «проспал» удар?

«Скорым шагом двигаю к штабу. Там собираются кучками вызванные командиры. Беспокойства не вижу ни у кого, а вчера ведь только было очередное опровержение ТАСС, разговорчики идут всякие, неспокойно становится вокруг… И призыв этих приписников в таком большом количестве, и досрочный, на два месяца раньше срока, выпуск лейтенантов из военных училищ — все, наверное, неспроста, что-то готовится…

Что-то назревает, тревожно становится на душе, когда все сопоставишь.

На крылечко штаба вышли командир полка, комиссар, начальник штаба. Мы повытянулись, сделали под козырьки.

— Ну, все здесь? — спросил майор, командир полка. — Вот что, товарищи командиры. Получен приказ из округа немедленно нашей дивизии сниматься с лагеря и отправляться на большие корпусные, а возможно, и армейские маневры. Сейчас же начинайте подготовку к погрузке в эшелоны. Сегодня — четырнадцатое, грузиться будем шестнадцатого с утра. Людей с занятий снимайте, кормите обедом, а после обеда приступайте к свертыванию всего хозяйства. Палатки, койки, матрасы — все берем с собой. Начальникам сборов своих людей распустить по подразделениям. Выполняйте.

Капитан Никитин, командир второго батальона, сунулся с вопросом, куда хоть поедем, да тут же и прикусил язык. Майор не рассердился, а только, уходя с крыльца, махнул рукой — и в дивизии никто не знает».

19 июня эшелон прибыл на станцию Великие Луки.

«Вся станция Великих Лук оказалась забита воинскими поездами. Эшелоны с людьми, военной техникой: орудиями, танками, машинами, поезда с запломбированными товарными вагонами, длиннейшие составы цистерн с горючим — одни прибывали, другие отправлялись с очень короткими интервалами. Мы ждали своей очереди.

Тут, в Великих Луках, пришел конец нашему беззаботному настроению. Теперь мы уже не предчувствовали — своими глазами видели, что готовится что-то серьезное, и нам в этом предстоит участвовать».

Вечером 21 июня дивизия, входившая в 62-й стрелковый корпус 22-й армии (I формирования), разгрузилась на станции Идрица (Себежский район Псковской области).

«На удивление быстро — повзводно — всем были выданы совершенно новые комплекты обмундирования, вплоть до нижнего белья, и, что самое главное, опротивевшие ботинки с обмотками тоже были заменены сапогами. Красноармейцы получили сапоги кирзовые, а мы, комсостав, — прекрасные яловые, с толстой кожаной подметкой. Если бы мне тогда сказали, что в этих сапогах я прошагаю пешком без малого тысячу километров и мы это выдержим — и я, и сапоги, — ни за что бы не поверил.

Легкое стрелковое оружие нам также заменили. Вместо старых разболтанных винтовок, которые мы привезли с собой, нам выдали новенькие винтовочки и ручные пулеметы. Станковые пулеметы и минометы остались старые.

Но что больше всего удивило нас, так это — получение боеприпасов. И это оказалось не только к удивлению, но и к неудовольствию, так как не больше чем через час мы выступили, и боеприпасы значительно увеличили вес переносимых грузов. Приказано было объяснить личному составу, что боеприпасы выданы потому, что маневры будут проходить в районе государственной границы, а всякая воинская часть, находящаяся в районе границы, должна быть снабжена боеприпасами». [123] Цит. по: Самутин Л. А. Я был власовцем… СПб., 2002. С. 16, 18, 28–29.

На следующий день началась война, и младший лейтенант Л. А. Самутин получил свою последнюю должность в РККА — командира транспортной роты 238-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии. [124] Взят в плен 10–11 июля 1941 г. после окружения и разгрома части в 25 км западнее Витебска, в одной из деревень Бешенковичского р-на Витебской обл. В 1942–1943 гг. — член БСРН, помощник начальника отдела пропаганды штаба «Дружина I». С мая 1943 г. — в РОА. Начальник отдела пропаганды Гв. бригады (батальона) РОА в Стремутке Псковского р-на Псковской обл. Офицер постоянного состава Дабендорфской школы РОА, офицер пропаганды русских батальонов в Дании (1943–1944). В 1945 г. — начальник отдела пропаганды штаба Вспомогательных технических войск КОНР, капитан ВС КОНР. В 1946 г. принудительно репатриирован из Дании в СССР. Осужден на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. Срок отбывал в Воркутлаге, активный участник воркутинской забастовки 1953 г. Освободился в 1955 г. Работал геофизиком в Воркуте, с 1970 г. жил в Ленинграде. Хранитель первого экземпляра рукописи «Архипелаг ГУЛАГ» А. И. Солженицына (1969–1973). Умер в 1987 г. в Ленинграде. Прижизненной публикации своих мемуаров автор не дождался, отчасти благодаря постоянному вниманию к себе со стороны сотрудников известного ведомства. Книгу опубликовала дочь через 15 лет после смерти отца крошечным тиражом в 300 экземпляров.

Один из старших офицеров власовской армии, бывший репрессированный командир РККА В. В. Поздняков [125] Взят в плен в окт. 1941 на Брянском (?) направлении. С лета 1942 г. сотрудничал с противником. Служил на строевых должностях в Дабендорфской школе РОА (1943–1944). В 1944–1945 гг. — полковник РОА (ВС КОНР), начальник командного отдела (кадров) центрального штаба власовской армии. Умер в 1973 г. в США. Подробнее о нем см. там же. С. 679–688. в июне 1941 г. занимал должность начальника химической службы 67-го стрелкового корпуса 21-й армии в звании подполковника. За несколько месяцев до смерти в эмиграции он опубликовал в русской зарубежной печати интересное свидетельство:

«В мае 1941-го я присутствовал на совершенно секретном совещании старшего комсостава Полтавского гарнизона [126] Предыдущая должность В. В. Позднякова (с 26 дек. 1939 г.) — старший преподаватель и начальник химической службы Полтавского автотехнического (автомобильного) училища. 67-й ск весной 1941 г. формировался в ХВО. (от командиров полков и выше). Докладчик из ЦК партии подробно разбирал этот тезис Сталина и утверждал о неизбежности войны с Германией. (Сталин 1 или 5 мая 41-го сказал: пора от обороны в тактическом смысле перейти к понятию обороны в стратегическом отношении.) Когда Советский Союз подготовился бы к такой войне, он сам напал бы на Германию». [127] Цит. по: Поздняков В. В. О статье К. Кромиади «Из далекого прошлого» // Новое русское слово (Нью-Йорк). 1973. 13 авг. С. 2.

Но так видели ситуацию не все. Послевоенные воспоминания М. М. Самыгина и В. В. Позднякова, кстати, сидевших зимой 1941/42 года в одном лагере для военнопленных, уместно сравнить с оценками состояния Красной армии в последние предвоенные месяцы, принадлежащими двум другим власовцам, игравшим в движении заметную роль: С. Т. Койде [128] Взят в плен в бою 8–9 марта 1943 г. в р-не Харькова. В июле 1943 г. подал рапорт о вступлении на службу в РОА. Служил в Дабендорфской школе РОА (1943–1944) в чине полковника. В 1945 г. — начальник 1-й объединенной Офицерской школы Вооруженных сил народов России (Offizierschule der ROA), в марте — мае — командир Запасной бригады (Reservebrigade der ROA) ВС КОНР. Затем в эмиграции в Западной Германии. Умер после 1960 г. Подробнее о нем см.: Александров К. М. Указ. соч. С. 483–490. и Ф. И. Трухину. Командир 184-й стрелковой дивизии (IV формирования) [129] 184-я сд (III формирования) была исключена из общего перечня стрелковых дивизий с 15 сент. 1942 г. С конца февр. 1943 г. новосформированная 184-я сд входила в состав Южной группы генерал-майора С. В. Соколова, образованной 24 февр. в полосе 3-й танковой армии Воронежского фронта. полковник С. Т. Койда написал свои воспоминания в ФРГ в конце 1940-х — начале 1950-х годов, по предложению Позднякова. Короткие записки «Причины первоначального поражения советской армии» не предназначались для публикации. В мае 1941 г. Койда служил в Томске и занимал должность командира 735-го стрелкового полка 166-й стрелковой дивизии (I формирования) в звании подполковника. В конце июня дивизия в составе 53-го стрелкового корпуса 24-й армии прибыла из Сибири на Запад и выдвинулась в район Вязьмы. Вот что писал полковник Койда спустя несколько лет после войны: