Гаралд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

На вид суровый, молчаливый, но совершенно далёкий от какого‑либо самомнения, он в кругу офицерской семьи был всегда просто всеми любимый, почитаемый и обаятельный соплаватель. Ему не надо было делать начальнического вида; его и так уважали, и никому даже на ум не пришло бы принять по отношению к нему фамильярный тон.

Адмирал не любил «слов»; он признавал только дело. Катастрофа февральского переворота на него подействовала удручающим образом. Он хотел от всего сразу же совершенно отстраниться, но тяжёлое положение, в которое попала Россия после революции, заставило его, верного сына своей Родины, ещё остаться на некоторое время, пока не кончится война. Он привёл к достойному финалу русский Балтийский флот, доблестно выведя его навстречу сильнейшему врагу, во время боя в Моонзунде.

Потом же, когда война закончилась, он не счёл возможным больше оставаться на службе, вышел в отставку и, несмотря на весь риск в то время работы на возрождение прежней Великой России, в особенности в положении столь выдающегося адмирала, как всегда презирая опасность, взял на себя главное руководство подготовлявшимся восстанием на флоте. После неудачи он пал от руки правителей–зверей.

Политики адмирал терпеть не мог и презирал партийных говорунов, губивших страну. Он просто и честно любил Россию, любил всей силой своей самобытной, гордой души, мучился и страдал за неё. Вся красота души М. К. Бахирева сказалась в его словах во время допроса: «Никакой партии я не сочувствую, но люблю Россию», и в ответе на смертный приговор: «Ну что же, над телом вы вольны, но духа моего вы не убьёте».

Он был героем и умер, как умирают герои. Его имя никогда не изгладится из истории Русского флота, которому он отдал всю свою душу и жизнь. Это имя — синоним Чести, Веры и Верности, и мы, офицеры Российского императорского флота, всегда будем гордиться нашим незабвенным героем–адмиралом.

В сентябре в заливе с каждым днём становилось всё тревожнее и тревожнее. В Ирбенском проливе неприятельские тральщики начали вести упорное траление. По ночам были видны огни и не только в проливе, но и на W от маяка Церель. Это доказывало, что работа ведётся не только днём, но и ночью. Очевидно, неприятель, имея сведения о существовании нашей 12–дюймовой батареи, боялся её обстрела, а потому подготовлял безопасный район для своих кораблей, чтобы её первым делом уничтожить.

13 сентября погиб, подорвавшись на мине, эскадренный миноносец «Охотник», находившийся в дозоре на Ирбенской позиции. Как только раздался взрыв, команда стремглав бросилась спасаться: разобрала койки, спасательные пояса и стала спускать шлюпки. Вскоре все они были переполнены матросами, из которых никто и не подумал предложить офицерам место. Они же, считая для себя недопустимым просить об этом, остались на миноносце, молча наблюдая за уходившими шлюпками. Миноносец погружался, и скоро вода подступила к палубе, на которой стояли офицеры. С «Охотником» погибли — его командир старший лейтенант В. А. Фок, лейтенант В. К. Панфёров и ещё два офицера.

Все это время наши лётчики беспрестанно доносили о каких‑то пароходах в устьях Гросс- и Клейн–Ирбен, а также и о большом количестве мелких тральщиков, систематически работающих вдоль берега.

Неприятельские аэропланы тоже начали проявлять очень живую деятельность, производя непрерывные разведки не только в Ирбенском проливе, но долетая и до Куйваста. Их полёты не ограничивались лишь одной разведкой, и несколько раз они сбрасывали бомбы на нашу 12–дюймовую батарею. Один из таких ночных налётов был для неприятеля очень удачен: бомба попала в погреб для снарядов, который загорелся и почти моментально взлетел на воздух. Не говоря уже об огромной материальной потере для нас, этот взрыв стоил жизни 40 человекам, в том числе доблестным офицерам — капитану 2–го ранга К. В. Ломану и лейтенанту Д. М. Тимофееву.

Таким образом, час от часу положение становилось всё более угрожающим. Было ясно, что в ближайшем будущем можно ожидать решительных действий со стороны неприятеля. При нашем внутреннем брожении это создавало особенно нервное и тяжёлое настроение.

29 сентября пришло известие, что неприятель под прикрытием морских сил, в состав которых входят и дредноуты, высаживает десант в бухте Таггалахт.

В силу такого известия, все силы Рижского залива получили приказание быть в получасовой готовности.

Опасаясь прорыва неприятеля на Кассарский плёс, адмирал Бахирев послал для охраны Соэло–Зунда миноносцы «Генерал Кондратенко» и «Пограничник». Однако было уже поздно: через два часа «Кондратенко» донёс, что на плёс прорвался неприятельский миноносец, с которым завязался бой. На поддержку была выслана канонерская лодка «Грозящий». Кроме того, было решено при первой же возможности заградить Соэло–Зунд, для чего предназначить плоскодонный заградитель «Припять».

В течение всего дня продолжали поступать сведения об удачной высадке неприятельского десанта. Наши батареи, расположенные в этом районе, оказали противнику очень слабое сопротивление и скоро были сбиты его огнём. Только батарея Сэрро оказала более действенное сопротивление, и ей даже удалось потопить неприятельский миноносец [21] Батарея Серро (у автора Сэрро) не топила германских миноносцев. В Моонзундском сражении 1917 года российский Балтийский флот потерял линейный корабль «Слава» и эскадренный миноносец «Гром»; несколько эсминцев, линкор «Гражданин» (б. «Цесаревич»), крейсер «Баян» получили повреждения. Немцы потеряли эскадренный миноносец «S-64», сторожевые суда «Альтаир», «Дельфин», «Гутхель» и «Глюкштадт» (два последних — после отхода российского флота), тральщики «Т-56» и «Т-66» (бывшие миноносцы) и «Роланд III». Линкоры «Байерн», «Гроссер Курфюрст», плавбаза «Индианола», транспорт «Корсика», эсминцы «В-98» и «В-111» получили серьёзные повреждения и вышли из строя. .

Почти одновременно другой миноносец подошёл к нашей воздушной станции в Паппенгольме и обстрелял её. Нашим лётчикам ничего не оставалось, как перелететь с Эзеля.

Около 4 часов дня «Кондратенко» донёс, что на Кассарский плёс прорвалось ещё несколько миноносцев. Адмирал немедленно выслал на помощь «Изяслава», «Грома», «Забияку», «Самсона» и «Новика», который был свободен, так как начальник дивизии находился в Рогокюле.

Когда отряд подошёл к Кассарскому плёсу, он увидел, что в NO–й части плёса, курсом SO, идут наши миноносцы, имея головным «Десну» под флагом адмирала Старка, который на ней пришёл из Рогокюля, затем — «Кондратенко» и «Пограничник». Сзади была видна сильно отставшая канонерская лодка «Грозящий».

В направлении на SW от наших сил, приблизительно тем же курсом, шли неприятельские миноносцы. В наступавшей темноте было очень трудно определить их количество и тип. Казалось, что они были сравнительно старой постройки.