Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта

А как оценивали советские планы в гитлеровском генштабе? Анализ документов, принадлежавших начальнику «отдела иностранных армий Востока» генералу Гелену и его заместителю полковнику Весселю, свидетельствует, что хваленые нацистские разведчики не смогли распознать замысел операции «Багратион». Гелен и Вессель предсказывали, что главный удар советских войск последует в юго-западном направлении — на Станислав и Люблин, а далее на Словакию и Балканы. Базируясь на высосанных из пальца агентурных данных, они расписывали «разногласия» в Москве: будто политическое руководство выступало за удар на Балканы, военное — за удар на Варшаву и Данциг. Вессель категорически заверял, что удар последует через Бескиды и Карпаты на Балканы и даже к Средиземному морю. Операцию в Белоруссии он оценивал как «отвлекающий маневр», а возможность удара на Минск объявлял «сомнительной».

Результаты общеизвестны: группа Буша оказалась разгромленной наголову. Положение не спас и Модель, заменивший провалившегося фельдмаршала. 6 июля Гитлер задал начальнику оперативного отделения генштаба Хойзингеру вопрос о потерях в Белоруссии. Тот ответил:

— В котлах остались от 12 до 15 дивизий. Однако общие потери достигают 26 дивизий…

А вот признание самого Гитлера:

— Я могу сказать лишь одно: невозможно представить себе большего кризиса, чем мы пережили в этом году на востоке…

17 июля 1944 года жители советской столицы стали свидетелями поразительного события. По улицам Москвы прошли под конвоем более 57 тысяч немецких военнопленных, захваченных во время разгрома группы армий «Центр». Автору этой книги довелось участвовать в доставке для прохождения по Москве нескольких генералов и офицеров группы армий «Центр». Помню, с какими каменными лицами входили в самолет Ли-2 господа генералы. Они никак не могли примириться с мыслью, что под Бобруйском для них повторился Сталинград, а все искусство фельдмаршала Буша оказалось бессильным перед блистательным мастерством советского командования.

Среди пленных был человек с особой репутацией: комендант Бобруйска генерал Гаман. В самолете он заметно нервничал и все время порывался что-то спросить, и наконец обратился ко мне с вопросом:

— Скажите, мы не будем делать посадок?

В разговоре выяснилось: Гаман опасался, что самолет сделает остановку в одном из городов, где генерал хозяйничал в годы оккупации. Когда же наш Ли-2 стал под Гомелем заходить на посадку, Гаман побледнел. Его предчувствия оправдались: ведь и в Гомеле он был комендантом (а до этого в Орле). И удивительное дело: хотя о нашем полете знали немногие, на аэродром стал сходиться народ. Когда самолет подрулил, собралось несколько сот человек. Гаман слезно умолял не открывать выходные люки. Пришлось вызвать дополнительную охрану, чтобы спокойно довести «пассажиров» до барака, где они должны были переночевать, а затем продолжить путь к месту назначения.

«Багратион» и вся летняя кампания 1944 года на советско-германском фронте органически вошли в общие действия антигитлеровской коалиции. Г. К. Жуков вспоминал, что, когда в апреле его вызвали в Ставку для обсуждения планов боевых действий, И. В. Сталин сказал:

— В июне союзники собираются все же осуществить высадку крупных сил во Франции. Немцам теперь придется воевать на два фронта. Это еще больше ухудшит их положение, с которым они не в состоянии будут справиться…

Когда же планирование «Багратиона» было завершено, И. В. Сталин направил Черчиллю следующее послание: «Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами, путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск» [88] Советско-английские отношения…, т.2, с. 110–111. .

Эти планы были осуществлены. В США и Англии высоко расценили действия советских войск. Так, 1 июля Черчилль писал И. В. Сталину: «Теперь как раз время для того, чтобы я сказал Вам о том, какое колоссальное впечатление на всех нас в Англии производит великолепное наступление русских армий…» [89] Советско-английские отношения…, т.2, с. 121. 3 августа 1944 года посол США в Москве довел до сведения Советского правительства письмо, полученное им от генерала Эйзенхауэра: «Я, естественно, глубоко взволнован тем, как Красная Армия уничтожает боевую силу врага. Я желал бы знать, как мог бы я должным образом выразить маршалу Сталину и его командирам мое самое глубокое восхищение и уважение». [90] Советско-американские отношения…, т.2, с. 171.

Черчилль, подводя итоги летней кампании 1944 года, заявил в палате общин: «Пытаясь воздать должное британским и американским достижениям, мы никогда не должны забывать о неизмеримой услуге, оказанной общему делу Россией… Я считаю себя обязанным сказать, что Россия сковывает и бьет гораздо более крупные силы, чем те, которые противостоят союзникам на Западе».

Действительно, ни одна немецкая дивизия не была отправлена с советско-германского фронта на запад. Генерал-фельдмаршал Ганс Клюге, командовавший войсками во Франции, панически писал Гитлеру: «Войска на Западе с точки зрения притока людских резервов и техники были почти изолированы. Это было неизбежным следствием отчаянного положения на востоке». И хотя ситуация на западе доставляла гитлеровскому командованию много хлопот, оно продолжало концентрировать основное внимание на Восточном фронте. Так, 9 и 11 июля протокол оперативного совещания у Гитлера фиксировал: «Тема совещания: стабилизация положения в центральной части Восточного фронта, где сложилась крайне серьезная обстановка». На другом совещании Гитлер, долго и подробно анализируя ситуацию группы «Запад», все-таки резюмировал:

— Если говорить о том, что меня больше всего беспокоит, то это проблема стабилизации Восточного фронта…

Да, о взаимодействии двух фронтов думали и в Москве. 8 июля 1944 года Г. К. Жуков по вызову Верховного Главнокомандующего прибыл в Москву. На завтраке у И. В. Сталина шла речь о задачах завершающего этапа войны. «Обсуждая возможности Германии продолжать вооруженную борьбу, — вспоминал Г. К. Жуков, — все мы сошлись на том, что она уже истощена и в людских и в материальных ресурсах, тогда как Советский Союз в связи с освобождением Украины, Белоруссии, Литвы и других районов получит значительное пополнение за счет партизанских частей, за счет людей, оставшихся на оккупированной территории, А открытие второго фронта заставит наконец Германию несколько усилить свои силы на Западе.