В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

А 13 ноября 72–я немецкая дивизия перешла там же в решительное наступление, в котором участвовали уже и танки. Бойцы нашей 172–й дивизии встретили наступающих огнем из всех видов оружия. Заговорили и 122–миллиметровые гаубицы 1–го дивизиона.

На его огневые позиции обрушились фашистские бомбардировщики. После жестокой бомбежки орудия умолкли.

Но вот сержант Умеркин передал на свою батарею:

— Танки и пехота подходят к моему НП. Открывайте огонь!

Там, где только что падали бомбы, раздалась команда: «По местам!» Оставшиеся в живых бойцы бросились к уцелевшим орудиям. И батарея снова уничтожала фашистскую пехоту и танки.

Так артиллеристы 134–го полка помогли сорвать попытку врага прорваться к Севастополю еще на одном участке.

Утром 17 декабря начался штурм, к которому фашисты готовились целый месяц. Вражеские самолеты вываливались из низких облаков, яростно бомбя огневые позиции наших батарей.

18 декабря немецкая пехота вклинилась в оборону частей, поддерживаемых 3–м дивизионом. Командир взвода управления 9–й батареи передал с высоты 157.5:

— Ведем бой личным оружием. Стрелковый батальон отходит…

Он не успел договорить — связь прервалась. Три артиллерийских разведчика, находившихся на НП, погибли, но без приказа со своего поста не ушли.

Обстановка все осложнялась. К 21 декабря враг приблизился к основным наблюдательным пунктам дивизиона. Батареи вели огонь по пехоте и танкам, подошедшим к НП на несколько десятков метров. Артразведчики и связисты батарей не раз вступали в бой с зашедшими с тыла группами автоматчиков.

КП дивизиона потерял связь с Халамендыком. Посланные на его НП люди пройти не смогли.

— И от нас пройти туда нельзя, — отвечал сосед Халамендыка лейтенант Пшеничный — командир 7–й батареи. — Слышу, что их «Дегтярев» строчит без передышки. Боюсь, долго не продержатся… На меня тоже жмут, но гранаты пока не долетают.

— Ни шагу назад, Иван Ефимович! — кричит в трубку комдив Шаров. — Помогу тебе огнем зендива. Батарею используй для обороны своего рубежа.

Командир дивизиона приказал мне попытаться пробраться к Пшеничному для уточнения обстановки. Вооружившись гранатами, выходим вдвоем с разведчиком Дмытряком на скрытую в кустарнике тропинку.

Путь хорошо знаком, но дойти не удается. Впереди замелькали зеленые шинели перебегающих немецких солдат. Вместе с пехотинцами, которые залегли в кустах, открываем по ним огонь, бросаем гранаты, потом отползаем. Пехотинцы уверяют, что на НП батареи уже никого нет.

Возвращаясь к домику дивизионного командного пункта, услышали трескотню перестрелки и взрывы гранат. Бой на КП?! Бежим туда.

Метрах в двадцати от домика стоит и бьет по окнам танк с черным крестом на броне. Из‑за камня показалась русая голова лейтенанта Куцинского, и в танк летят бутылки с горючей смесью. Охваченная пламенем машина скрывается в кустах. Младший лейтенант Лазаренко и его связисты чуть не в упор стреляют в пробегающих мимо немецких автоматчиков. Начальник штаба и разведчики взялись за гранаты. С крыши домика строчит из автомата сам комдив майор Шаров. Несколько гитлеровцев обходят домик, и мы с Дмытряком открываем по ним огонь,..

Постепенно все вокруг КП стихает. Мы еще не опомнились, а комдив уже требует восстановить связь. Лазаренко со своими бойцами побежал по линии.

К вечеру вся прорвавшаяся на этом участке группа гитлеровцев была уничтожена или отброшена. С наблюдательных пунктов сообщили, что хотя там и есть потери, но командиры батарей невредимы. А мы уже не надеялись, что на НП, находившихся шесть часов в осаде, кто‑либо останется в живых.

Связисты всю ночь восстанавливают свои линии. Только под утро командир взвода Александр Лазаренко, весь в грязи, возвращается на КП.

— Как связь? — привычно спрашивает он телефониста, присаживаясь рядом.

— В порядке, — отвечает тот. Но ответа Лазаренко уже не слышит. Его голова падает на бачок с водой. Телефонист подкладывает под голову мгновенно уснувшего командира шапку, расстегивает на нем ремень.

Утром всех будит грохот немецкой артподготовки. Опять атака… Но подразделения 54–го полка контратакуют гитлеровцев и отбрасывают их в лощину.

Только небольшая группа–фашистов, захватив наш дзот между наблюдательными пунктами 7–й и 9–й батарей, засела в нем и держит подходы к обоим НП под обстрелом. Очевидно, оттуда корректируется и огонь немецкой батареи.

На НП Халамендыка есть раненые. И опять нарушена связь. Даниил Васильевич долго всматривается туда, откуда часто–часто бьют четыре вражеских орудия.

— Вижу, вижу! — восклицает он наконец. — Эх, хоть бы на пять минут связь!

Телефонист попробовал выбраться из окопа, но тотчас же спрыгнул обратно, схватившись за руку, — пулеметчик из дзота бьет прямо по брустверу.

— Пишите записку Пшеничному, я проберусь, а оттуда передадим по линии! — решительно заявляет командиру батареи Иван Кучерявый.

— Бей по амбразуре! — приказывает Халамендык своему пулеметчику. И пока идет яростная дуэль двух пулеметов, Кучерявый, прижимаясь к земле, удаляется от НП.

Вот он уже совсем близко от наблюдательного пункта 7–й батареи.

— Быстрее, быстрее!'—кричит оттуда лейтенант Пшеничный.

Но заметили разведчика и немцы из дзота. Пулеметная очередь настигает его уже на бруствере. Мертвый Иван Кучерявый падает в окоп. В руке зажата записка. Пшеничный берет ее и осторожно разворачивает. Минуту спустя друг Кучерявого Степан Малыхин передает на огневую позицию слова команды:

— По батарее… старой гранатой… взрыватель фугасный…

Разрывы снарядов накрывают немецкую батарею. И только вечером, когда восстановили связь с Халамендыком, Даниил Васильевич узнал, что его любимец Иван Кучерявый, доставивший записку Пшеничному, заплатил за это жизнью.

— Иван Ефимович, я должен за Ваню отомстить, — сказал Халамендык по телефону командиру 7–й батареи. — Прошу помочь мне в этом. И Леонову передай эту просьбу. У нас сил хватит, чтобы ночью уничтожить этих гадов в дзоте. А в окопах оставим дежурных…

Ничего не сообщив о задуманном в штаб дивизиона, командиры всех трех батарей в полночь поползли со своими разведчиками к дзоту. На случай неудачи для прикрытия отхода оставили в кустах два ручных пулемета.

Халамендык с противотанковыми гранатами в обеих руках первым подкрался к дзоту. Прогремели взрывы, и в то же мгновение затрещали в ответ два немецких пулемета и несколько автоматов.

— Вход заделан камнями, гранатой не возьмешь! — крикнул оказавшийся рядом с Халамендыком сержант Федор Сухомлинов с НГ1 7–й батареи. — Надо бутылкой в амбразуру!