Никита Демин - Война и люди

Вскоре далеко справа послышалась артиллерийская стрельба. Потом все смолкло. Через час радист доложил, что получил сообщение от 138-й стрелковой дивизии. Два ее полка ворвались на окраину города.

— Молодец Васильев, — сказал Медведев. — Ну, начальник политотдела, — обратился он ко мне, — может быть, проедешь к комдиву? Сейчас в городе как раз победителей чествуют.

Говорит, а сам усмехается. Вижу — доволен комкор.

Пока ехали, невольно думал о генерале Медведеве. В последнее время мы стали несколько ближе друг к другу. Трудно сказать, что было тому причиной. Медведев — противоречивая натура. Безудержная храбрость, исключительная добросовестность и работоспособность уживались в нем с такими чертами, как бесшабашность, неоправданный риск. И вместе с тем в нем подкупала душевность. Он не жалел себя в бою. Мне, как политработнику, приходилось искать к нему свою дорожку. Не знаю, всякий ли раз удавалось это сделать. По-видимому, я тоже допускал горячность и, может быть, резкость. Но пути к сердцу комкора я искал настойчиво. И, думается, небезуспешно.

...Через час мы уже подъезжали к реке. Она протекала у окраины города, как раз недалеко от того места, где несколько часов назад один из полков дивизии с боем форсировал эту быструю и шумливую водную преграду. Мосты были взорваны немцами.

На лодке переправились в город Валашске-Мезиржичи. А там — праздник. На улицах толпы народа. Партизаны и горожане — все шумно приветствуют наших солдат, качают, угощают. Девушки дарят букеты первых весенних цветов. Ни пройти, ни проехать — толпа вокруг каждого солдата и офицера.

— Гриша, узнай, где остановился командир дивизии,— попросил я.

Пока Микляев ходил на поиски, я успел ответить по крайней мере на сотню вопросов. Спрашивали о самом разном. Взяли ли Берлин? Где чехословацкий корпус? Останутся ли капиталисты? Какая будет власть?

Ну, а больше, конечно, поздравляли с победой, благодарили за освобождение, желали успехов.

Василия Ефимовича Васильева мы нашли в большом доме на окраине города. Я поздравил его с боевым успехом. Обычно сдержанный, он на этот раз бурно радовался победе.

— Ты знаешь, как удачно все вышло сегодня. Подошли к хребту, — рассказывал он, — я разведчиков послал. Докладывают, что с нашей стороны город обороняется слабо. Мы и ударили двумя полками. Смели боевое охранение и отряды прикрытия. Город взяли молниеносно. Здорово получилось.

Наскоро перекусив, я вновь вышел на улицу и через несколько минут уже разговаривал с двумя чехами (к сожалению, память не сохранила их имен) из подпольной ячейки коммунистов. Объяснил им, что надо избрать органы народной власти, нормализовать жизнь в городе.

Вышли на площадь. Вокруг нас быстро выросла толпа. То и дело подходили и представлялись партизаны. Многие из них коммунисты. И надо сказать, они пользовались особым уважением, я бы даже сказал, почтением у горожан.

— Объявите всем, что в два часа здесь, на площади, состоится митинг. После митинга народ изберет органы власти, — обратился к партизанам один из чехов-коммунистов.

Эти боевые, энергичные патриоты сразу же взялись за дело. По улицам прошли глашатаи, везде на перекрестках появились регулировщики. Они объявляли всем горожанам, что будет митинг и подготовка к выборам народной власти. Все их действия встречали полное одобрение у населения, полную поддержку.

Вскоре в город прибыли все работники политотдела корпуса. Каждому было дано поручение. Надо было сразу восстановить нормальную мирпую жизнь в городе, создать комендатуру и службу общественного порядка, связаться с вышедшей из подполья ячейкой коммунистов, с группами и отрядами сопротивления. А времени на все — считанные часы.

В этой очень большой и сложной работе по созданию власти и нормализации жизни в освобожденных городах активное участие принимали инспекторы политотдела корпуса подполковники Рокутов и Никитин. Они быстро находили связи и контакты с коммунистами, с беспартийным рабочим активом на предприятиях, с партизанами, с прогрессивной интеллигенцией.

Мой заместитель полковник Бойченко с майором Андреевым организовали работу комендатуры, охрану важнейших объектов. Они вместе с начальником контрразведки подполковником Бульбой выявляли подозрительных лиц, помогали создавать в помощь коменданту народную милицию. А инспектор Воронович выехал в ближайшие села но «крестьянским делам», как в шутку говорили политотдельцы.

Конечно, вся эта работа была бы немыслима без самой широкой поддержки местных коммунистов, партизан, участников Сопротивления. Именно они выступали застрельщиками и организаторами всех дел.

И вот к двум часам дня на площади Валашске-Мезиржичи собрались жители города. Один из руководителей подполья предоставил мне слово. Не знаю, кто как, а я всегда волновался, когда приходилось выступать перед народом в только что освобожденном городе. На тебя устремлены тысячи взглядов. Ловят каждое твое слово, каждый жест!..

— Граждане города, дорогие товарищи, — начал я. И сразу же грянул шквал аплодисментов, взлетели в воздух шляпы, кепки... Площадь радостно гудела.

Стоявший рядом чех с красной лентой в петлице что-то быстро сказал и крепко пожал мне руку.

— Он от имени жителей благодарит вас, всех советских воинов за то, что вы принесли на эту площадь большое слово «товарищ». Мы его давно не слышали, — сообщил переводчик. Ему опять что-то сказали, и он перевел:

— Это слово родила наша дружба и братство. Оно будет всегда между нами. Мы всегда будем товарищами. Теперь наша дружба, наше товарищество будут вечными и нерушимыми.

Мы обнялись. А площадь гремела здравицами, возгласами приветствий в адрес воинов-освободителей.

— В ваш город пришла Советская Армия. Мы прошли очень большой, трудный и тернистый путь рука, об руку с чешскими воинами и не жалели ни крови, ни самой жизни. Мы пришли, чтобы добить фашистов и освободить братский чехословацкий народ, — закончил я свое выступление.

Долго не смолкали овации. Потом выступали коммунисты, партизаны, жители города, представители разных слоев населения.

Позднее в ратуше собрались представители народной власти. Я обратился к ним со словами приветствия.

— От имени советского командования разрешите поздравить вас с освобождением и передать вам всю власть в городе.

Представители Национального комитета опустились па колени, приняли присягу. Это было волнующее зрелище!

Вечером совершенно случайно около меня оказался уже другой переводчик: круглолицый мужчина, сытый, лощеный. Этот человек был знаком с нашей марксистской и художественной литературой. Я заинтересовался им.

— Как ваша фамилия?