Джордж Крайл - Война Чарли Уилсона

Тем не менее Агентство имело лишь 30 миллионов долларов для того, чтобы вести войну за 12 000 миль от дома, войну со сверхдержавой, которая тогда могла запугать любую страну мира. Тридцать миллионов долларов — это стоимость двух истребителей F-15 или шести вертолетов «Блэк Хоук».

Но главной проблемой для Авракотоса было не плохое финансирование, а трусость бюрократов. Он говорит о «нюрнбергском синдроме» в высших бюрократических эшелонах, когда такие руководящие сотрудники, как Чак Коган, жили в страхе перед очередным расследованием в Конгрессе или перед повесткой от специального прокурора, возглавляющего очередную следственную комиссию. «Когда юристы побеседовали со всеми «Чаками» в Агентстве, нам оставалось лишь членом груши околачивать, — говорит он. — Законники внушили им, что наше оружие будет воспринято как “орудия убийства”, или, хуже того, “террористические устройства”» [29] В практическом смысле это означало следующее. По заключению юристов, Агентство не могло поставлять афганцам снайперские винтовки, или, если уж на то пошло, спутниковые снимки, где можно было разглядеть отдельных людей. Как ни дико это может прозвучать, они ссылались на возможное нарушение постановления Конгресса от 1977 года, запрещавшего любой сговор с целью убийства. Не имело значения, что Агентство раздавало моджахедам сотни тысяч штурмовых винтовок, пулеметов, мин, ракет, минометов и гранатометов, предназначенных для убийства советских солдат — в целом около 10 000 тонн вооружений и амуниции только в 1983 году, согласно данных офицера пакистанской разведки, осуществлявшего контроль над поставками. Юристы упрямо придерживались строгого толкования закона. .

Впоследствии, когда Авракотос возглавил афганскую программу, он решил эту проблему благодаря поистине оруэлловской перемене терминологии, предложенной его сотрудникам для описания вооружений или оперативных мероприятий. «Это не орудия убийства и не террористические устройства, — объявил он. — С этого момента мы будем называть их индивидуальными средствами защиты». Снайперские винтовки наконец были отправлены моджахедам, но лишь после того, как Гаст переименовал их в «дальнодействующие приборы ночного видения с прицелами». Однажды, когда из оперативного пункта в Исламабаде пришла телеграмма с описанием его смертоносной тактики, Авракотос немедленно отправил назад сообщение, что текст подвергся искажению, и добавил: «Пожалуйста, больше не посылайте ничего на эту тему».

По словам Авракотоса, в то время толпы юристов напоминали хищников, расхаживавших по коридорам Лэнгли. Дошло до того, что когда он решил запустить ряд антисоветских статей в европейской прессе, то столкнулся с возражением помощника госсекретаря, утверждавшего, что пропаганда может возыметь обратный эффект и Агентство обвинят в нарушении законов Конгресса, запрещающих ЦРУ действовать за пределами Соединенных Штатов. Вскоре после этого группы юристов из Госдепартамента и ЦРУ завели бесконечные дебаты о том, будут ли последствия обратного эффекта достаточно сильными, чтобы поставить под угрозу тайную операцию в Афганистане.

Авракотос ответил на этот внутренний саботаж включением в состав своей группы оперативного планирования своего старого знакомого из ЦРУ, «нью-йоркского еврея, юриста с крепкими яйцами». Ларри Пени был одним из тех малозаметных, слегка грузных мужчин среднего возраста, на которых не останавливается взгляд случайного прохожего. Формально он был назначен одним из сотрудников отдела, но, по словам Авракотоса, он регулярно привлекал Пенна к разработке методов противодействия другим юристам Агентства.

Пени неустанно напоминал Авракотосу, что рискованные методы могут привести его за решетку, но этот лысоватый и пучеглазый человечек исправно выполнял все порученные задачи. При обсуждении секретных инициатив, требовавших юридического сопровождения, Авракотос посылал Пенна в качестве своего представителя. «Тайный советник» получал инструкции пользоваться эвфемизмами и утомлять присутствующих уклончивыми речами и обтекаемыми фразами.

С точки зрения Авракотоса, ему предстояло провести тайную операцию внутри самого Агентства, чтобы получить свободу действий за рубежом. Но он вовсе не был таким радикалом, как может показаться [30] Проблема заключалась в том, что Агентство действовало на основе малого бюджета, а отдел снабжения мог делать покупки лишь при поступлении средств на свои счета. Тем самым ЦРУ играло на руку поставщикам, которые ощущали растущие аппетиты и взвинчивали цены. — Прим. пер. . Главной причиной его смелого отношения к законникам была другая интерпретация «президентских заключений».

Когда Авракотос говорит о «президентских заключениях», подписанных Джимми Картером вскоре после советского вторжения в Афганистан, создается впечатление, что речь идет едва ли не о священных документах. По его словам, эти обширные послания были равнозначны объявлению войны от лица президента США. Вдвойне необычно, что они были подписаны убежденным либералом и предполагаемым критиком тайных операций ЦРУ Джимми Картером. Впрочем, Авракотос настаивает, что Картер не имел представления, к каким последствиям может привести такой карт-бланш. Это выглядит правдоподобно, принимая во внимание, что операции на основе «президентских заключений» способствовали гибели до 25 000 советских солдат [31] В течение ряда лет Россия официально признавала гибель 13 000 своих военнослужащих в ходе афганской войны. По последним официальным данным, основанным на ранее засекреченных материалах, эта цифра достигает 28 000. — Прим. пер. .

Авракотос говорит, что его предшественник, предложивший эти документы на подпись Картеру, тоже не имел намерения использовать их для тотальной войны. «Они были частью страховой политики Агентства, — объясняет он. — Мой предшественник написал их, потому что не хотел оказаться с голой задницей на сковородке, если Картер заставит его заниматься идиотскими грязными делами в Афганистане, а потом Конгресс решит провести расследование. Он прикрыл свою жопу от всевозможных нюрнбергских, уотергейтских и ведьмовских процессов, как сделал бы любой умный парень на его месте».

Авракотос находился у руля в те годы, когда в Афганистан была переправлена большая часть оружия, закупленного на деньги ЦРУ. По его словам, «президентские заключения» Картера все время лежали в ящике его письменного стола. «Я посоветовал своим людям сделать копии и постоянно держать их при себе. Это распоряжения президента США, и они сохраняют силу до тех пор, пока не будут аннулированы. Своим юристам (т. е. Ларри Пенну) я приказал никогда не обращаться за разъяснениями, никогда не спрашивать, дают ли эти документы право делать то, о чем в них говорится. Я подумал: когда война закончится, они еще могут нам пригодиться. Я спрятал их и храню до сих пор. Впрочем, меня можно считать динозавром, и будет чудом, если они когда-нибудь понадобятся еще раз».