Дмитрий Ненадович - Бестолковые рассказы о бестолковости

Через десять минут усопший было военный уже что-то шептал сухими своими губами, растрескавшимися от неугасимого внутреннего жара и великой суши, охватившей некогда влажные и подвижные внутренние органы. Шептал о чем-то далеком, уже почти забытом, детском таком: «Тетинька, рассольчику бы… Ох-ох-ох… Милая… Рас-со-лу… У-у-у…».

Ну и что же здесь необычного такого? Какое такое собственно произошло происшествие? Ну полежал горемыка три дня в санчасти, болел он, и диагноз поставили ему вполне приличный, что-то вроде — острая интоксикация организма неустановленным в лабораторных условиях веществом.

А вечно жаждущие экстрима военноначальствующие конечно же врачам не поверили и поставили свой диагноз. Им ведь необходимо именно происшествие. А одиночное отравление военного не является происшествием, вот если бы массовое, тогда — да, с врачами можно было бы согласиться. А так — никакая это не интоксикация, а обычный алкоголизм и разгильдяйство, а вещество это давно, мол, уже им известно, с детства самого, без всяких там лабораторных исследований. И вновь устроили военноначальствующие сами себе происшествие. Чтобы, значит, расследование какое-нибудь там назначить, всякие там объяснительные рапорта собрать, опросы свидетелей провести и всякое такое другое, что-нибудь такое значительное и детективное.

Но вместо значительного и детективного все равно у них всегда получается детский фарс какой-то в виде очередного военного спектакля. Вот и в этот раз. Как только выписали беглеца из санчасти, сразу собрали побольше военных вместе и пригласили на военный спектакль. Построили их для начала. Военные спектакли всегда просматриваются упорядоченно стоя. Спектакль назывался: «Результаты расследования происшествия». Действующие лица: обвиняемый военный, высоко военноначальствующий и его политический воспитательный помощник. Декорации и бутафория отсутствуют. На сцене только действующие лица и реальные материалы трехдневного следствия (3 полноценных стандартно-канцелярских тома, т. е. в день по одному тому?!). Сценой служит небольшой участок суши перед строем военных. Исходное расположение действующих лиц (перед поднятием занавеса): обвиняемый военный стоит лицом к зрителям, высоко военноначальствующий и его политический воспитательный помощник стоят за спиной обвиняемого военного и тоже лицом к зрителям.

На напряженно вытянутых руках политического воспитательного помощника торжественно высятся полноценные стандартно-канцелярские тома. Занавес поднимается. Некоторое время исходное расположение действующих лиц сохраняется. Первым приходит в движение высоко военноначальствующий. Он делает несколько разбежных шагов в сторону обвиняемого и останавливается, как вкопанный, поравнявшись с ним:

— Ну что, товарищи военные, все вы видите эту сволоту (при произнесении этого слова ударение высоко военноначальствующий делал исключительно на второй слог), — совершает рукой нижнее полукруговое движение и указывает на потупившегося обвиняемого, — это не простая вам какая-нибудь сволота, это уже законченный алкоголик. Ну, я понимаю, к примеру, ну выпил ты в праздник триста грамм…

— Что вы такое говорите, — громко шепчет политический воспитательный помощник, — сто грамм, не больше!

— Да-а-а? — задумчиво произносит высоковоенноначальствующий и с недоумением некоторое время зло смотрит на политического воспитательного помощника, видимо, представляет как жена убирает со стола бутылку после выпитых им праздничных ста грамм. — Ну, ладно, ну выпил ты, к примеру, еще сто грамм. Но будь же ты при этом человеком! А то так, товарищи военные, лежит эта свинотная сволота в куче блевотного мусора, его ворона в глаз клюет, а он даже «Кыш!» сказать не может! И что ведь пишет в свое оправдание, мерзавец, вы только послушайте.

— Это во втором томе, — услужливо подсказывает политический воспитательный помощник и подает один из полноценных стандартно-канцелярских томов высоко военноначальствующему, — страница номер сто тридцать два.

— Так, так. Ага, вот. Ну сволота, ну неодяй, — высоко военноначальствующий сокрушенно качает головой. — Вот, послушайте, что пишет, подлец: «Приехал ко мне друг из Сибири и привез бутылку пива». Друг к этой сволоте, видите ли, приехал, пивка этому мерзавцу привез, целую бутылку аж из самой Сибири вез, на оленях добирался. Так или нет? То-то же. Снарядил, значит, промежду прочим так, возок целый, прицепил к нему оленя и бутылку туда шмяк в возок этот, для этой сволоты. И прямиком в Питер, скок-скок, и так целый месяц. Так или нет? То-то же. В Питере ведь пива не делают, только в Сибири, а эта сволота без пива ведь уже не может. Учиться не учится только писульками почты заваливает: «Дорогой друг! Привези мне пивка! Погибаю я без него в этом Питере!» Так или нет? То-то же. Друг еще, как на зло, отзывчивый попался. Такой же, видать, алкоголик. У них же, у алкоголиков этих, такое братство, такая взаимовыручка понимаете ли… Так или нет? То-то же. Ну ладно, смотрим на эту писанину далее: «Мы с другом эту бутылку выпили, и наступил провал в сознании. Что было далее, не помню. Подозреваю, что в пиво была подмешена отрава». Чувствуете, как юлит, неодяй! От бутылки пива он сознание потерял! От половины даже! Друг то тоже, видите ли, причастился. Так или нет? То-то же. Вез, вез, привез и половину выпил. Мог бы сразу в Сибири выпить, всеж-таки везти было бы легче, не мучил бы оленя. Так или нет? То-то же. А может он так и сделал? Открыл бутылку еще в Сибири, отпил из горла прямо, они же, хроники эти, никакого представления о культуре не имеют, напускал туда слюней зловонных, а оно, пиво это, возьми и протухни в пути. Привез отзывчивый друг тухлого пива этой сволоте. А ей, сволоте этой, уже все равно, что пить, лишь бы сразу с катушек. В амнезию, так сказать, сразу погрузиться. Так или нет? То-то же. А может у друга этого неодяйского слюни ядовитые? Может он какой-нибудь змей-горыныч? Так или нет? То-то же. Отловить бы заразу эту и направить куда-нибудь на экспертизу! На Скворцова-Степанова куда-нибудь, годика на три. Ладно, еще чего не хватало, друга этого неодяйского пусть в Сибири воспитывают. Всей Сибирью сразу. Пусть он там снег убирает всю зиму. Вы, товарищ военный, так и напишите туда в очередной своей писульке. В Сибирь, мать вашу. А мы тут вами будем сами заниматься, коль вы уж сюда добрались и здесь пристроились нам на горе, и не думаете ведь пока никуда от нас уезжать. Так или нет? То-то же. И нечего нам здесь очки втирать. Знаем мы ваше отравленное пиво. А то так. С начала пиво пьют-пьют, а потом берут и нажираются водки! Пиво без водки — деньги на ветер. Какие деньги? У вас же алкоголиков как? На водку деньги есть всегда, даже когда их действительно нет. Вы же ужом так, жалостливо друг к другу: «Дай рублик! Выпить хотца!» А вот на закуску у вас неодяев никогда денег нет. А потому и так — пьють-пьють, сволоты брык с копыт и глубокая амнезия. Так или нет? То-то же. Насмотрелись индийских фильмов. «Кто мама с папой? — Не помню. Назовите фамилию! Забыл, надо посмотреть документы». Ничего, ничего, неодяи — выпуск не за горами. А тебя, сволота, я лично пристрою. Будешь в бескрайних казахских степях тушканчиков по выходным ловить. Это для тех мест самое увлекательное занятие. Там вас никто пивком не отравит Его там просто нет. Не варят его там и не привозят ниоткуда. Отправлю эту сволоту и буду лично контролировать, чтобы ее оттуда не вздумали куда-нибудь перевести. Ближайшие лет десять. Так или нет? То-то же. А сейчас, отправляйтесь-ка прямым ходом на гауптвахту. Десять суток вам, надеюсь, хватит? Так или нет? То-то же. Везите, старшина, этого неодяя, место я ему забронировал в «чкаловской» камере. Вон Валерий Палыч посидел чуток, помыслил немного и махнул через полюс. Может и из этого неодяя что-то в конце-концов получится. Махнет, может он куда-нибудь на Луну, да и останется там — глаза бы мои его не видели. Так или нет? То-то же.