Гарри Тюрк - Сингапур. Падение цитадели

Всего в сотне километров южнее Сингоры, у маленького городка Паттани, тоже расположенного на побережье, в это время происходили аналогичные события. Первым высадился 4-й пехотный полк 5-й дивизии. Не встретив значительного сопротивления, он захватил дорогу, ведшую от Паттани к малайской границе, к верховьям реки Перак. Первоначальное сопротивление отдельных таиландских солдат и подразделений, не желавших без борьбы отдать свою страну японцам, здесь тоже удалось быстро сломить. Давно просочившиеся в Таиланд японские команды проделали большую предварительную работу. И все-таки продвижение японцев шло не так быстро, как они ожидали. Ливень размыл дорогу, и путь через горы стал гораздо труднее, чем предполагалось. На рассвете английские бомбардировщики из Кота-Бару бомбили японский транспорт у Паттани, но это уже не могло ничего изменить. Японские войска и техника уже двигались к Малайе.

На рассвете к Сингоре стали подлетать первые японские самолеты. Их уже ожидали таиландские аэродромы, которым, однако, лившие целыми днями муссонные дожди нанесли немалый ущерб. На взлетно-посадочных полосах (все они, без исключения, были небетонированные стояли огромные лужи, и первые приземлившиеся самолеты подняли целые фонтаны воды. Из них выгружали цистерны с горючим и бомбы, патроны для пулеметов и запасные части. Пока около полос вырастали горы снаряжения, летчики получали дальнейшие приказы. С максимальной быстротой самолеты были заправлены, снаряжены и снова подняты в воздух. Они брали курс к малайской границе. Машина вторжения работала на полных оборотах.

Перед восходом солнца генерал Ямасита сообщил в Токио, что операция по высадке войск в Сингоре и Паттани увенчалась полным успехом. Потом он уселся в вездеход и отправился вслед своим войскам, уже проделавшим первые километры наступления.

Незадолго до полуночи 7 декабря 1941 года на борту транспортного судна «Авагисан мару», бросившего якорь почти у самого малайского берега напротив Кота-Бару, происходила примечательная церемония.

Человек пятьдесят японских солдат, в полном боевом снаряжении, построились на палубе. В руках они держали по чаше вина. Командир 56-го пехотного полка, к которому принадлежали эти солдаты, произнес краткую речь. Он говорил о славной истории японской армии, о ее победах, об огромной задаче, которая перед ней стоит. Он говорил о величии островной империи, которая в будущем станет определять путь всего человечества, об оставшихся дома родителях и женах, гордящихся своими сыновьями и мужьями и ждущих от них подвигов во имя императора и империи. Он не забыл сказать и о том, что каждого из стоящих в строю после его геройской смерти повысят на один чин, а имя его внесут навечно в почетный список полка. Сцена производила зловещее впечатление.

Конечно, любому солдату, спускавшемуся в лодку, грозила гибель, ибо обороняющиеся дали ясно понять, что не намерены сдать побережье без боя. Но здесь о скорой гибели молодых парней говорилось как о чем-то само собой разумеющемся. Солдат сознательно готовили принести себя в жертву, дать своего рода присягу добровольно принять смерть. Это уходило корнями в идейную концепцию японской армии, которую воспитывали в духе абсолютного повиновения, беспрекословного самопожертвования, самоубийства ради интересов японской военщины. Солдат этой империалистической армии приучили заранее считать себя смертниками, вдолбили им, что смерть — венец их жизни, а потому надо намеренно искать ее в бою.

«Таи атари» — добровольное принесение себя в жертву — вот что требовалось от них. Не спрашивать о смысле борьбы, о справедливости дела, за которое отдаешь жизнь, лишь выслушать приказ и выполнить его, даже если велено заведомо пойти на смерть. Целые поколения японской молодежи были воспитаны шовинистическими юношескими организациями, а потом в том же духе — армией. Послушный, беспрекословно подчиняющийся человеческий материал, обреченный на безропотное уничтожение, — вот чем измерялась ценность отдельного солдата.

Пятидесяти солдатам, построившимся на палубе «Авагисан мару», предназначалось сыграть решающую роль в захвате английских позиций в районе Кота-Бару. На лбу у них были белые повязки — «хасимаки», украшенные иероглифами. За много веков милитаристские идеологи Японии окружили легендами этот невинный предмет бытового обихода. Крестьяне на полях или рабочие в портах испокон веков надевали белую повязку, чтобы длинные волосы не падали им на лоб, а пот не тек в глаза. Самураи — представители феодальной военной касты древней Японии — превратили хасимаки в символ отваги и мужественного поведения воина. Современная императорская армия придала этой повязке крайне антигуманистический смысл. Тот, кто сейчас с хасимаки на лбу шел в бой, демонстрировал свое полное нежелание уцелеть и принять участие в торжестве победы. Он жаждал гибели, ибо ему внушили, что смерть принесет больше славы, чем жизнь даже после выигранной битвы.

Командир поднял чашу с вином. Солдаты тоже поднесли чаши к губам и залпом опорожнили их.

— А теперь идите и умрите в бою! — воскликнул командир и, приложив руку к шлему, удалился.

Кота-Бару, столица султаната Келантан, самый северный город на восточной границе Малайи, был важной военной базой английской армии. Здесь находился и главный военный аэродром этой части страны. Город лежал километрах в двух от побережья, за дельтой реки Келантан, которая была превращена в укрепленный район. На поросших мхом островах, в лабиринте речных рукавов и мангровых лесов пролегали, один позади другого, три пояса укреплений, занятых солдатами 8-й бригады 9-й дивизии Британской Индии. Бетонных дотов почти не было — преобладали окопы и пулеметные дзоты из твердого дерева с двумя или тремя амбразурами. За третьей линией обороны, перед аэродромом, располагались орудийные позиции. Они прежде всего открыли огонь по десантным судам. У берега море сильно бурлило. Маленькие десантные суда японцев бросало из стороны в сторону, как детские игрушки, многие из них повернули вспять, но японские солдаты, одетые в спасательные жилеты, продолжали плыть к берегу. Тем временем артиллерия конвоировавших крейсеров начала обстрел английских позиций на суше.

С аэродрома Кота-Бару поднялись два звена «Гудзонов». Через несколько секунд они уже были над японскими транспортными судами. За немногие минуты пилоты сделали свое дело. Несмотря на сильный заградительный огонь, они с небольшой высоты весьма точно сбросили бомбы. И вот уже «Аятосан мару» и «Авагисан мару» объяты пламенем, получив по меньшей мере по полдесятка прямых попаданий. Но это не могло сдержать устремившихся к берегу десантников. Пока па море догорали пустые транспорты, японские пехотинцы преодолели проволочные заграждения и минные поля на берегу. Впереди бежали солдаты с белеющими на лбу хасимаки. Они своими телами пролагали проходы в минных полях. То тут, то там вздымался огненный гриб взрыва, разрывая в клочья самоубийцу, но другой тут же занимал его место и бежал дальше, прокладывая путь войскам.