Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Больше видимых проколов с нашей стороны не было. Да и обед вскоре закончился. Попрощались. Расселись в автобусы и поехали обратно на корабль.

На позор нации наши злопамятные командиры ответили на следующий день. Бригада греческих курсантов, естественно, вместе со своим начальством приехала посмотреть корабль. Показали, рассказали, а под конец гостей тоже пригласили на обед. В столовую личного состава корабля. Ее прибрали, почистили и накрыли столы в соответствии с обстановкой. Бачок с кашей, бачок с борщом, тарелка с салатом, шесть ложек и нож на шестерых. И естественно, тарелки. Тоже шесть штук. Под первое и второе одновременно. А еще яблоки: горкой в блюде. Мы же в походе. Терпите, друзья. Обед приготовили, правда, на славу. Да, у нас всегда кормили хорошо. Греки про отсутствие десертных ножей и даже вилок позабыли. Умяли все подчистую. И яблоки погрызли. С кожурой. Одним словом, расстались друзьями. Они, в общем-то, приличные мужики оказались, это и без знания языка видно было. Военные любой страны всегда поймут друг друга. Даже противники.

Но потом, вернувшись в родное училище, я решил больше судьбу не искушать, да и еще раз почувствовать себя валенком не очень-то приятно. Каюсь, спер в библиотеке раритетную книжечку «Военно-морской протокол и церемониал» и вызубрил ее от корки до корки, особенно в части, касающейся званых обедов и ужинов. Лекции теперь могу читать.

Что такое комендатура и комендантская служба, любой военный знает не понаслышке. Одна из главных береговых составляющих «противо-корабельных стратегических сил». Но такой легендарной комендантской службы, как в городе-герое Севастополе 80-х годов, не было, наверное, нигде на безбрежных просторах советских Вооруженных сил. Говорят, что комендатура города Кронштадта тоже славилась чем-то подобным, но я отношу эти слухи, скорее, к желанию славных балтийцев не отставать от передового в этом отношении Черноморского «королевского» флота.

Суббота. 18.00. К пирсу порт-пункта Голландия подан паром, чтобы вывезти в город без малого семь сотен страждущих вдохнуть вольного воздуха гардемаринов. Волна белых фланок, увенчанных мицами и бескозырками накатывается на скрипящий под множеством ног старичок-паром, и тот вмиг становится увенчанным белоснежным муравейником, который незамедлительно начинает покрываться табачным дымом. До Графской пристани 15 минут хода, можно и перекурить, не опасаясь быть арестованным за курение в городе на ходу. Паром лениво плетется по бухте, курсанты живо строят планы предстоящего выгула, а в это время.

Экономика социализма, как известно, имела плановый характер. А еще известно, что армия и флот — это отражение государства, только более прямое, что ли. Ну без выпендрежа всякого, и если уж страна живет по планам — так и флот будет жить по планам! Причем по всем, какие можно придумать. А в комендатуру, как известно опять же всем военнослужащим, идут только три категории военных: либо туп до уровня, гораздо ниже самого упертого морского пехотинца и ни к какой другой службе не годен, либо списан по здоровью от всех видов боевой деятельности, либо уж «мохнат» до безобразия, и этим все сказано. Так вот, в 80-е годы комендантом Севастополя, был полковник морской пехоты Бедырев, мужчина… ну уж не знаю, как в быту, а на службе — чистый унтер Пришибеев современного разлива. Настоящий полковник, одним словом! До сих пор помню его стоящим перед строем развода комендантской службы, лицо и просветы погон одного цвета, голос глухой, как из порожней цистерны из-под шила.

— Товарищи начальники патрулей! Кто-то говорит, что мы раздаем патрулям планы по задержанию военнослужащих. Этого нет и не будет. Что за планы? Что за выдумки? Но!!! Но я не верю, что любой патруль не найдет в городе меньше десяти нарушителей формы одежды, правил нахождения в городе и прочих мракобесий и безобразий! Все начальники патруля меня поняли?

И попробуй тут не понять? Окажется меньше десяти задержанных в бегунке начальника патруля, можно и самому на ночку в комендатуре остаться покукарекать. А то и не на одну, и не в комендатуре. Так что приходилось стараться. А уж когда за дело бралась сама комендантская служба.

В тот день планы отлова недостойных военнослужащих были явно завышены. Такие массовые рейды всей гарнизонной службы случались периодически и, как правило, предваряли собой какой-нибудь праздник или, наоборот, были послесловием какого-нибудь крупного нарушения дисциплины флотского масштаба. А когда державшееся довольно независимо по отношению к комендантской службе командование училища шло в чем-то наперекор комендатуре, то аутодафе объявлялось курсантам, и вечером вся комендатура была полна задержанными гардемаринами. Судя по всему, это был именно такой день. Попросту говоря, на охоту вышла вся комендантская служба, включая всех помощников коменданта. И одному из самых непростых из них, капитану Андрущаку досталась Графская пристань. Андрущак был собой мужчина видный. Высокий красивый блондин с вечно холодноватым выражением лица и тонкими поджатыми губами, он был похож на брезгливого аристократа, непонятно каким образом затесавшегося в эту флотскую камарилью. Одевался Андрущак соответственно. Его форма всегда была безукоризненно чиста, отутюжена до режущих глаз складок и полна именно тех щегольских нарушений формы одежды — от шитых капитанских звездочек на погонах до туфель на высоком модном каблуке, за которые сам он забирал других без раздумий.

Скорее всего, в этот день Андрущаку было чем заняться, и поэтому облава, затеянная комендантом, была ему в тягость. Но план есть план, и чтобы его достойно и своевременно выполнить, Андрущак не стал мудровствовать лукаво, а просто подогнал комендантский бортовой ГАЗ к «горлышку» Графской пристани, выставил рядом с собой патруль и стал ждать. И когда через полчаса из этого самого «горлышка» начал вытекать поток уволенных курсантов, селекция началась. Причем по принципу «на кого глаз падет». Андрущак и начальник патруля отдавая честь протекавшим мимо, жестами подзывали к себе. Курсант подходил, представлялся, предъявлял увольнительную и военный билет. Документы незамедлительно изымались, передавались патрульному, заботливо складывались в пакетик, а их хозяин, вздыхая, забирался в кузов машины. Не миновала сия чаша и меня. Мой друган Гвоздев, с которым мы собирались вечером осчастливить дискотеку ДОФа своим присутствием, благополучно протек сквозь комендантский фейс-контроль, а я был остановлен и отправлен в кузов, чтобы составить компанию другим несчастливцам.