Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Добравшись этаким веселым цыганским табором до Гаджиево, мы завалили чемоданами и сумками однокомнатную квартиру нашего наиболее смекалистого товарища, заранее подсуетившегося на стажировке и оккупировавшего брошенную и никем не занятую жилплощадь. Товарищ потрудился на славу, отремонтировав эту хибарку, и обвесил двери квартиры убедительными на вид замками. Потом таким же, но уже не очень веселым коллективом мы отправились в штаб флотилии, в отдел кадров. В этом священном для всех военнослужащих месте нас радостно и быстренько рассовали по экипажам и незамедлительно отправили представляться своим будущим командирам. Кого куда. Некоторых даже в далекий Северодвинск. Мне повезло больше, и я в этот же день узнал, что такое Оленья губа и как туда можно добраться в условиях полного отсутствия транспортного сообщения.

В Оленьей губе, а точнее — в ее тылу, нас приятно удивила флотская оперативность, а точнее — то, с какой скоростью в части сделали все выписки, а в тылу выдали кучу денег, подъемные и еще какие-то непонятные компенсации, а также нагрузили мешком дополнительного вещевого довольствия, после чего все это добро пришлось переть на себе, аж до оленегубской развилки, на остановку автобуса, который, естественно, пришлось ждать минут сорок. В этот же день такие же холостяки, как я, покинули перезаполненную квартирку и резво переселились в офицерскую гостиницу, в шикарные четырехместные номера с видом на баки с мусором и стенку соседнего дома, где и привели себя вечером в приподнятое настроение посредством заранее припасенного алкоголя еще крымского разлива.

Надо сказать, что в этот насыщенный событиями день я успел совершить еще одно деяние. Дело в том, что в Гаджиево служил один из моих друзей детства, Мишка Бронзис, школьный выпускник моего года, миновавший в отличие от меня суровую школу срочной службы и поступивший в училище с первого захода. После его окончания Мишка попал служить в Гаджиево и отдавал свой долг Родине в той же дивизии, куда распределили и меня. Со слов его мамы, навещенной мной в первый после выпуска отпуск, он со дня на день собирался убыть в град Северодвинск, сроком на два года, для ремонта своего «парохода». Она же снабдила меня его адресом и скромной посылочкой сыну. А потому в промежутках между походами в штаб флотилии, выездами в Оленью губу и бытовым пьянством в гостинице я трижды забегал по указанному адресу, но Мишки не застал, и в последний раз оставил записку с обещанием заглянуть на следующий день. По какой-то необъяснимой глупости я не написал, где ночую, а просто обещал зайти завтра. А завтра была суббота.

Утром, ополоснув припухшее от вчерашнего банкета лицо водой с отрицательной температурой, я облачился в форму и двинулся к Бронзису. На этот раз он оказался дома и встретил меня по-будничному делово, как, наверное, и пристало офицеру, закончившему командное, а не какое-нибудь инженерное училище.

— Привет. Чего вчера не зашел попозднее? Я тебя уже второй день дожидаюсь.

Вид невозмутимого Бронзиса в трусах, почесывающего свой хилый живот был довольно забавен, да и разговаривал он со мной так, как будто последний раз мы виделись вчера, а не три года назад.

— Да мы вчера вечером в гостинице обмывали распределение.

Мишка отошел в глубь коридора, пропуская меня в квартиру.

— А я тебя тут вчера ждал. Тоже обмыть. И распределение, и вселение.

— Какое вселение?

По большому счету я на женатого Мишку рассчитывал, но лишь в качестве временного походного склада собственных пожиток, до окончательного решения жилищного вопроса. Но оказалось, что Мишкин экипаж уже давно в Северодвинске, а сам он, будучи внештатным финансистом, застрял в Гаджиево по двум причинам. Первая — чисто служебная: денежные аттестаты и прочая финансовая бухгалтерия, а вот вторая была приятнее: я. Мишка тянул время, дожидаясь меня. Ему не хотелось бросать на два года свою однокомнатную квартиру просто так на произвол судьбы или оставляя ключи для присмотра неизвестно кому. Зная от своей мамы, что я должен в ближайшие дни нагрянуть в Гаджиево, сверкая новенькими лейтенантскими погонами, Мишка решил убить сразу двух зайцев. И квартиру оставить под присмотром на все два года, и обеспечить с моей помощью плановую и своевременную оплату коммунальных услуг.

— Зря не зашел еще раз. И не написал, где ночуешь. Я тут шильца на твою долю разбавил. Ладно, чего встал. Пошли. Хозяйство принимать будешь.

Так на второй день своей северной эпопеи я стал счастливым лейтенантом с обжитой однокомнатной квартирой, где был черно-белый телевизор «Горизонт», холодильник для лилипутов марки «Морозко» и даже детская кроватка в придачу.

Мы опрокинули по стопке за встречу, и я сгонял в гостиницу, где рассчитался и перетащил свое еще не распакованное барахло к Мишке. Потом мы обжарили рыбные пельмени, выпили, потом снова выпили, затем Мишка повел знакомить меня с соседями, где мы опять выпили и закусили квашеной капустой и крабовыми палочками. Потом мы вернулись домой, где выпили еще пару раз, и Мишка, неожиданно резво одевшись, уехал на вечерний поезд в Архангельск, а я, еще не прошедший закалку флотским шилом, мешком свалился на диван и не приходил в сознание до утра.

А с понедельника понеслись береговые флотские будни. Экипаж мой был в отпуске, а потому мое служение Родине в первые дни ограничивалось патрулем, уборкой вокруг казармы и многими другими, не совсем военными занятиями. Меня, правда, загнали на чужой корабль на пару дней, но, сообразив, что я пока еще абсолютный ноль и даже не успел измять свой мундир, быстренько отправили обратно на «каменный крейсер». Вечерами я возвращался домой и тихонько деградировал с друзьями, уничтожая Мишкины запасы шила и проявляя при этом все более возрастающий профессионализм.

Стоит отметить, что после первой недели жизни в Мишкиной квартире мой бурный восторг по отношению к ней немного поутих. Постепенно начали выползать всякие бытовые неудобства и неполадки, которые по большому счету просто мешали жить. И я начал с ними бороться. Сама Мишкина квартира располагалась, скажем так, в гаджиевском доме первого поколения, то есть в доме образца 60-х годов, и на самом подводницком этаже: на пятом. Об этом неумолимо напоминали засохшие водяные разводы под потолком, и незначительные, но заметные вздутия обоев на стенах. Что было хорошего в доме, так это его расположение. Самый центр поселка. Пошел налево из подъезда — и ты на берегу знаменитого озера с бригантиной, прямо на ступеньках парикмахерской и в трех минутах ходьбы от ДОФа. Пошел направо, и через пару поворотов важное заведение — зачуханный и пахнущий всеми возможными прелыми дарами природы, но практически единственный овощной магазин. А в доме напротив — вещевой склад флотилии и домоуправление. Завернул за дом, и через сотню метров одна из двух девятиэтажек, со своим магазином. Короче, вся цивилизация поселка на расстоянии вытянутой руки. Живи и радуйся! Все бы ничего, но здоровое мужское тело после службы государевой требует ухода. Попросту помыться хоть иногда имеет смысл. А вот тут-то и таилась большая и труднорешаемая проблема.