Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

Встречая Новый год в степном блиндаже на морозном ветре и белом снегу, я всем сердцем желаю вам, дорогие соратники, радости в наступающем 2016 году! Той самой радости, которая озарила наши сердца при возвращении Крыма, которая согревала нас известиями о победах ополчения в 2014 и начале 2015 года. Это была настоящая, светлая радость, по истине — первые лучи света в беспросветном мраке двух последних десятилетий. Этой радости я и желаю вам!

У нас же пока без перемен. Стоит морозная, ясная погода, лежит неглубокий снег. Целый день пилим дрова, используем для этого старые акации из лесополос. Дерево очень твёрдое, пилится оно трудно, зато дрова из него отличные. Интересно, что акация хорошо горит даже будучи совершенно живой, что я видел еще летом во время степных пожаров. Хорошо горела она и сейчас, ее плотная древесина долго поддерживала огонь и давала много тепла.

Источники воды на этом месте далеко, но выручает снег, который мы плавим на воду. С питанием у нас последнее время дело обстоит неважно: мало продуктов и хлеба, да и подвоз их затруднён из-за недостатка топлива. Подвозят их до опорной части, откуда на свою позицию мы так же подносим их на себе, как это было и на лесном рубеже. Правда, расстояние здесь приходится преодолевать побольше, около одного километра. В таких вот простых заботах и проходят короткие зимние дни.

Собаци, как в шутку я иногда называю противника, притихли. Лишь время от времени мы открываем предупредительный огонь по темнеющим зарослям и оврагам. Сейчас у нас стоят лунные ночи, на снежном покрывале степи видимость отличная даже без приборов ночного видения. Может быть поэтому и обстановка на фронте довольно спокойная.

Кстати, есть одно любопытное обстоятельство. За все восемь месяцев службы я ни разу не встретил среди нас непримиримой вражды, острой, жгучей ненависти к противнику, желания уничтожить его во что бы то ни стало. Даже «собацами» их называешь без особой злобы, скорее с насмешкой, чем с ненавистью. Конечно, противник остаётся противником, но здесь с нашей стороны нет тех крайних видов ожесточения, которые были во времена прошлых войн. Я почти уверен, что попади к нам в плен украинцы, никто из наших не стал бы над ними издеваться, избивать их без нужды или ещё каким-то образом глумиться над ними. До сих пор не встретил я среди воинов ДНР и выраженой кровожадности, стремления убивать, убивать как можно больше, убивать во что бы то ни стало. Возмущение киевскими ворами и действиями необандеровцев? Да, оно есть, и это негодование совершенно справедливо, но пока ещё мне не доводилось замечать подмешивающейся сюда жажды убийства.

Прекратились снегопады, ослабли морозы, выглянуло солнце и стало по-апрельски тепло, хотя на самом деле идёт самая середина зимы — начало января. Здесь солнце пригревает даже сейчас, от его лучей ощущается тепло, и на склонах местами начинает подтаивать снег. В средней и северной России солнце в это время совершенно не греет. Однако это тепло вместо радости причинило нам много хлопот: талые воды хлынули в блиндажи и окопы, превратив нашу жизнь в сущий ад.

Глинистая почва раскисла, в окопах вода местами стоит по колено, в блиндаже где мы спим — по щиколотку. То ли из-за этой непролазной грязи, то ли из-за случающихся здесь морозов, а скорее всего одновременно из-за всего этого, развалились купленные мной в Москве ботинки фирмы Hummer. Их внушительной цены и солидного внешнего вида хватило где-то на четыре месяца тяжёлых осенне-зимних новороссийских условий. Один раз эти ботинки спасли мне ногу, когда я неосторожно захлопнул крышку моторного отсека боевой машины пехоты. Тогда удар тяжеленной крышки пришёлся по стальным вставкам в носке ботинка, поэтому вместо раздробления кости я отделался всего лишь ушибом и временной хромотой.

С наступлением холодов подошвы ботинок дали многочисленные трещины, а на днях на одном из них подошва оторвалась, образовав сбоку ботинка большую дыру.

В голове завертелись мысли: что делать? Ведь в дырявой обуви мне не протянуть долго в сырости и холоде… Просить у ротного увольнение и выбираться в ближайший город? Получить увольнение с боевой позиции очень трудно, дорога в город и обратно обойдётся где-то в тысячу рублей, да и продаваемые там сейчас берцы служат обычно не более двух месяцев при цене в несколько тысяч рублей.

Поразмыслив, пошёл я за пять километров по то таящему, то вновь начинающему подмерзать снегу в расположение нашей опорной части, чтобы получить там вместо развалившихся ботинок обыкновенные кирзовые сапоги. При этом постирать и просушить толстые шерстяные носки не было никакой возможности, и получив сапоги, пришлось напяливать новенькие кирзачи на грязные и мокрые носки. Это было неимоверно противно, но грубые сапоги после продырявившегося «Хаммера» показались мне просто райской обувью! Хотя размер сапог оказался на единицу больше моего, тем не менее с толстыми носками они оказались мне как раз впору. По пути назад я быстро согрелся от ходьбы, ноги больше не мокли от снега, их не холодила эта отвратительная, постоянно просачивающаяся снаружи, сырость.

Здесь я опять горячо благодарю всех, чьими усилиями армия Новороссии снабжается надёжной, проверенной не одним поколением и не одним десятилетием, обувью — кирзовыми сапогами.