Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

Все это открывало перед нами прекрасную возможность рассчитывать на развитие районов «Второго Баку» высокими темпами. Какими же? Мы стали обсуждать.

— Что Вам нужно в первую очередь? — спрашивает Сталин.

— Необходимо современное оборудование, машины, техника, крупные капиталовложения, нужны знающие строительные кадры.

— Вы обо всем этом напишите, а я дам команду, — заявил Сталин. Он взял телефонную трубку и позвонил Берии:

— Лаврентий, все, что товарищ Байбако скажет, ты давай сделай.

Так начинался новый переломный этап освоения «Второго Баку»,

что привело нас к большим высотам. Когда наш разговор, насыщенный многими мыслями и решениями, закончился, Сталин неожиданно спросил меня:

— Вот Вы — совсем молодой человек, а уже возглавляете такой важный наркомат… Скажите мне, какими качествами должен обладать советский нарком?

Я тут же сказал, что он должен хорошо знать порученное ему дело, свою отрасль, проявлять трудолюбие, добросовестность, честность, оперативность в работе, умение опираться на коллектив.

— Все это правильно, — сказал Сталин, — это очень нужные качества. Но о важнейших среди них Вы не сказали.

Помню, я назвал еще несколько и смолк.

— Что еще? — спросил, покуривая, Сталин. Он подошел ко мне. Я поднялся со стула, но Сталин, коснувшись чубуком трубки моего плеча, посадил меня на место и произнес:

— Советский нарком должен прежде всего иметь «бичьи» нервы плюс оптимизм.

Когда я вышел из кабинета Сталина после полуторачасовой беседы, то сразу спросил у Поскребышева:

— Александр Николаевич, в чем дело, что это наш Председатель ГКО и Верховный Главнокомандующий ходит в худых сапогах?

Поскребышев отвечает:

— Скажи, пожалуйста, а где дырки эти? В каком месте?

Я объяснил. Тогда он раскрыл мне суть «дела». Оказывается, Сталин сам сделал эти дырки, чтобы не досаждали мозоли…

Два чувства владели мной, когда я возвращался из Кремля. Это, с одной стороны, какая–то окрыленность, понимание того, что дан импульс для новых важных свершений в развитии нефтяной промышленности, в осуществлении которых ты будешь тоже играть не последнюю роль…

И, с другой стороны, ощущение тревоги в связи с предостережением вождя о новой надвигавшейся на нас большой беде. Что в мире не все безоблачно, что есть силы, которым мало понесенных нами огромных жертв и которые хотят не только многократного увеличения этих потерь, но попытаются вообще раздавить нас…

Г. А. Куманев: Как же шло освоение «Второго Баку» после той памятной для Вас встречи со Сталиным весной 1945 г.? Какую роль оно сыграло в последующие годы в производстве нефти в СССР?

Н. К Байбаков: Правительственные решения и распоряжения, последовавшие после той беседы со Сталиным, во многом определили небывалый по темпам прогресс «Второго Баку». Представьте, но именно быстрому развитию «Второго Баку», начиная с победного 1945 года и особенно в первые послевоенные годы, мы ежегодно стали давать прибавку от 20 до 25 млн. тонн нефти. Когда я при Хрущеве в 1955 г. уходил в Госплан СССР, добыча нефти составили уже 87 млн. тонн в год. Вместо 15 лет, о которых говорил Сталин в феврале 1946 г. в той речи перед избирателями — довести добычу нефти до 60 млн. тонн — мы практически это перекрыли за 8 лет и пошли дальше. В 1988 г. достигли 624 млн. тонн. Сравните — около 19 млн. тонн в конце войны. Вот, что значит успешное освоение «Второго Баку», а также быстрое возрождение нефтедобычи на Северном Кавказе и ее развитие на Каспии и в самом Баку.

Считаю необходимым еще раз подчеркнуть: все это в значительной мере связано с тем, что Сталин уделял нашей отрасли очень большое внимание, заложив прочную основу ее бурного прогресса. Не устаю до сих пор поражаться, как же оперативно и последовательно выполнялись тогда все правительственные постановления и указания Сталина, который постоянно интересовался состоянием нефтедобычи и нередко давал практические советы.

Вот в обычные дни вдруг звонок. Я не хочу сказать, что Сталин часто звонил, но подобные звонки были не раз. Итак, однажды звонок. Беру трубку и слышу знакомый голос. Сталин поздоровался и говорит:

— Товарищ Байбаков, вот здесь мне Ваш главный геолог товарищ Сенюков написал записку о том, что, если мы хотим быстрее открывать новые нефтяные и газовые месторождения, надо бурить «опорные скважины».

Что значит «опорные скважины»? Это, не глядя ни на что, бурить по всей стране без подготовки работы геофизиков, что обычно предшествует бурению скважин.

— Как Вы смотрите на метод, предложенный товарищем Сеню- ковым? Много ли он может нам дать?

Я отвечаю:

— Товарищ Сталин, это мероприятие довольно рискованное, да и очень дорогое?

Сталин спрашивает:

— А как Вы все–таки сами к этому предложению относитесь?

Я говорю, что в порядке эксперимента оно заслуживает внимания и надо попробовать. Может быть, что–нибудь важное, полезное и выйдет.

Сталин заключил:

— Я согласен с ним.

И вот хочу откровенно констатировать: этот метод бурения «опорных скважин» позволил нам открыть многие богатые нефтью районы во «Втором Баку», в Сибири, открыть газ на Урале, в Поволжье, Казахстане, Туркмении. Мы получили очень хорошие результаты. Это один из примеров, как тщательно следил Сталин за ходом решения в стране топливных проблем.

Но у него во время того телефонного разговора был и другой вопрос:

— Вот вы, нефтяники, — сказал Сталин, — начали Каспийское море осваивать. Там у вас на солидной глубине месторождение «Нефтяные Камни» появилось и ряд других. Между тем нам нужны небольшие глубины. Что надо делать?

Я говорю, что ничего здесь не поделаешь. И надо эстакады строить, где глубоко, создавать металлические основания…

Сталин замечает:

— А вот есть предложение такое: перегородить Каспий плотиной от Шевченко до Грозного. Здесь достаточно мелко.

(Кто–то Сталину сообщил, что там от 2 до 6 метров. И это действительно так. Само Каспийское море в открытых нефтяных местах имеет глубину до тысячи метров.)

Отвечаю:

— Товарищ Сталин, позвольте, мы перегородим это место плотиной, а куда вода пойдет, которая поступает из Волги, реки Урал? Это все, значит, пойдет другой стороной?.

— А-а, Вы, кажется, правы. Ну тогда не надо ничего затевать.

На этом телефонный разговор прекратился. Я не буду приводить

другие разговоры, которые имели место. Подчеркиваю, часто со Сталиным я не встречался, как и большинство наркомов. Больше всего во время войны он занимался военными делами, производством военной продукции, уделяя им максимум времени, внимания.

Вот сейчас очень много говорят и пишут о Сталине, сталинизме, причем преимущественно в негативном плане. Приводится немало фактов, документов, разных свидетельств (о чем многие из нас не знали раньше), о его прямом участии в развязывании репрессий, о грубых нарушениях по его указаниям социалистической законности и т. п.