Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы

В записке, которая была направлена в ЦК ВКП(б), НКАП обратил внимание руководства на необходимость увеличить число авиационных новостроек и ускорить ввод во эксплуатацию тех авиаобъектов, которые уже сооружались.

Все наши предложения правительство приняло.

Сталин ежедневно занимался нашей работой, и ни одни срыв в графике самолетостроения, ни одно отклонение не проходило мимо него. По его указанию наш наркомат 2 октября 1940 г. издал приказ № 518 о технологической дисциплине на заводах авиационной промышленности, согласно которому, если самолет или мотор прошел государственные испытания и принят в серийное производство, то изменения в технологию его производства можно было внести только с разрешения народного комиссара. А вносить изменения в конструкцию самолета или мотора не имел право санкционировать даже нарком. Это являлось прерогативой только правительства.

В феврале 1941 г. по предложению Сталина в Свердловском зале Кремля было созвано совещание военных летчиков и летчи- ков–испытателей, на котором вместе с командованием ВВС, руководством НКАП и ведущими авиаконструкторами присутствовал И. В. Сталин.

Обсуждались вопросы, связанные с новой авиационной техникой. Причем выступали только летчики. Мне запомнились обстоятельные выступления летчиков–испытателей Героя Советского Союза С. П. Супруна и П. М. Стефановского с анализом достоинств и недостатков новых истребителей.

Сталин внимательно слушал всех выступавших и, когда список ораторов был исчерпан, взял слово. Он сказал, что старых машин мы больше не выпускаем и тот, кто надеется продержаться на них, пусть не надеется: ничего из этого не выйдет. На старых самолетах легче летать, но на них легче и погибнуть в случае войны. Пусть все летчики увидят выход только в том, чтобы быстрее осваивать новую технику, овладевать по–настоящему новым вооружением. Затем Сталин подробно остановился на основных типах боевых воздушных машин Германии, Англии, Франции, США. Не пользуясь никакими записями, он говорил по памяти об их скоростях, вооружении, высотах, боевой нагрузке и т. п. Сообщенные им данные были предельно точными, чем Сталин просто поразил всех участников совещания.

Свое выступление он закончил словами:

— Изучайте новые самолеты. Учитесь в совершенстве владеть ими, использовать в бою их преимущества перед старыми машинами в скорости и вооружении. Это единственный путь.

Без всякого преувеличения это совещание повернуло весь командный состав, всех наших летчиков лицом к новой технике.

И еще несколько слов об одной из предвоенных встреч со Сталиным. В мае 1941 г., будучи уже Председателем СНК СССР, он созвал совещание наркомов, на котором выступил с речью о стиле руководства. Главная мысль речи вождя заключалась в том, чтобы тщательно разбираться в деле, знать людей, с которыми работаешь, учить тех, с кем работаешь, и уметь учиться у них.

В заключение Сталин привел такой пример:

— Вот я почти ежедневно встречаюсь с молодым наркомом товарищем Шахуриным и вижу определенную пользу от этих встреч, да и ему, я думаю, они не бесполезны.

Когда мы уходили с заседания, нарком общего машиностроения СССР П. И. Паршин, идя рядом, сказал мне:

— Вот это здорово, я к своему шефу раз в три месяца не всегда попадаю, а ты каждый день бываешь у Сталина.

— Да, это так, — отвечаю я, — но ты не думай, Петр Иванович, что это так просто — бывать у Сталина.

Действительно, когда, бывало, едешь к Сталину, никогда не знаешь, по какому вопросу вызван и какой вопрос возникнет в ходе доклада или беседы, а ответить всегда нужно было точно. Незнаек Сталин не терпел, он мог согласиться, что ответ ему будет дан завтра по вопросу, требующему подготовки, совета с заводом, конструкторами, но на вопросы, которые он задавал руководителю и которые тот должен был знать, он должен был получить ответ сейчас же, незамедлительно!

Частые общения со Сталиным, конечно, многому учили меня, молодого наркома. Главное — вырабатывалось умение даже сложные задачи решать быстро, оперативно, со знанием дела. Если же возникала какая–либо проблема и по ряду причин вопрос сразу невозможно было решить, то после глубокого анализа он все равно решался в ближайшее время. Работа под непосредственным руководством Сталина приучала к быстрой организации нового дела и к безусловному выполнению принятых решений.

Наряду с этим следует также иметь в виду, что с ним можно было спорить по практическим вопросам военно–экономической деятельности, доказывая целесообразность или нецелесообразность (даже предложенного им) того или иного мероприятия, спорить настойчиво и иной раз добиваться положительного результата. Но бывало, что все попытки что–то доказать Сталину оказывались тщетными.

— Это мы уже слышали, — говорил он, и переубедить его было невозможно.

Вопрос: Где и когда, дорогой Алексей Иванович, Вы узнали о вероломной фашистской агрессии и какими оказались для Вас первые дни Великой Отечественной войны?

Ответ: 21 июня 1941 г., в субботу, я возвращался с работы на дачу несколько ранее обычного — в 2 часа ночи. В канун выходного дня семья всегда просит приехать пораньше. Мечтал выехать пораньше — в первом часу ночи, но в последний момент появилось что–то неотложное, потребовавшее задержаться. В машине мысленно перебирал, что же все–таки недоделано, наметил сделать несколько телефонных звонков утром из дома. По воскресным дням обычно приезжал в наркомат после обеда. Завтрак и обед, если была возможность, проводил с семьей. Таков был план и на этот раз, на 22 июня.

Приехав, не спеша помылся, поужинал и около 4 часов лег спать, рассчитывая, что впереди полных шесть часов сна. Но прошло только два часа и в 6 часов утра по правительственному телефону позвонил В. М. Молотов: «Товарищ Шахурин, началась война. Фашистские войска совершили вероломное нападение на наши западные границы. Немецкая авиация бомбит приграничные аэродромы и города. Срочно приезжайте в наркомат». Позвонив дежурному по наркомату и передав сказанное мне В. М. Молотовым, попросил немедленно вызвать в наркомат всех заместителей, начальников главков и управлений, секретаря парткома, предупредив, что буду в наркомате через 30 минут. Позвонил своему первому заместителю П. В. Дементьеву. Рассказав Петру Васильевичу о телефонном звонке, попросил поднять весь руководящий состав наркомата, проводивший в доме отдыха выходной день, и на любом виде транспорта всем срочно прибыть в наркомат.

В Москве необычное для этого часа, тем более для воскресного дня, оживление. Много легковых машин снуют во всех направлениях.

У подъезда наркомата встретил подтянутый по–военному, вооруженный кольтом в деревянной кобуре — именной подарок за отличную службу — комендант с докладом о переходе охраны наркомата на военный режим работы. Дежурный секретарь доложйл: «Звонил Николай Алексеевич Вознесенский, просил Вас позвонить по приезде в наркомат».