Алексей Рындин - Где не было тыла

На одной из площадок здоровенный рыжий гитлеровец бросился на Канабиевского, пытаясь сбить его с ног. Но Канабиевский молниеносно схватил его за туловище и перебросил через перила.

Сквозь стрельбу не утихали крики и брань сражавшихся. Канабиевский вел бой за верхние этажи, а взвод лейтенанта Кошкарева теснил врага в подвалах. На улицах фашисты пытались сдержать подход к дворцу других советских подразделений.

Майор В. М. Сухаревский, лейтенант И. А. Сучков и переводчик Миклош, вбежав в один из вестибюлей, остановились перед висевшим на стене портретом человека, изображенного в натуральную величину.

— Это кто — король? — спросил Сухаревский.

— Нет, это правая рука Гитлера — Хорти, — ответил Миклош.

— Лицо бабы, а фуражка адмиральская, — воскликнул Сучков и полосонул по портрету короткой очередью из автомата.

Вскоре королевский дворец был взят.

Тем временем капитан А. С. Кременчугский, политрук Коршунов и Собецкий своими подразделениями уничтожили группировку фашистов у городского кладбища.

Батальон майора А. Федоровича двинулся к крепости на горе Гелерт. Одновременно группа майора Лежавы пошла в обход с ее северной стороны. Цепляясь за кустарник, бойцы с трудом преодолевали один выступ за другим. Они тяжело дышали, из–под шапок градом катился пот, бушлаты казались пудовыми.

Лежава распорядился устроить привал у величественного памятника, видневшегося сквозь туман на склоне горы. Солдаты подходили к нему и падали от усталости на землю.

На лицевой стороне беломраморного памятника стояла надпись: «Кошут».

— Товарищ майор, кто это — писатель или монарх? — обратился один из бойцов к командиру.

Лежава напряженно вгляделся в лицо статуи, обращенное вниз, к широкому Дунаю. Он увидел в ее глазах мучительную задумчивость, гордость в повороте головы и тихо ответил:

— Это Кошут — национальный герой венгерского народа. Он боролся за независимость родной страны.

Внизу, по узкой тропе, к памятнику поднималось подразделение майора В. М. Сухаревского. Впереди шли Григорий Кухалейшвили, Вахтанг Сихарулидзе. За ними Владимир Бегалов и Кириллл Бежуашвили вели под руку подпрыгивающего на одной ноге Трифона Коберидзе. Замыкал группу Серго Нижерадзе с двумя винтовками и немецким автоматом на плече.

— Что случилось, где вы нашли Трифона? — спросил Лежава.

— Я пытался его расспросить, но он по–русски ни бум–бум, — с улыбкой пояснил Сухаревский.

Сихарулидзе по–грузински что–то сказал Лежаве, а потом пояснил на русском языке:

— Мы вот ту развалину хотели захватить, но там со второго этажа отстреливался какой–то офицер. Потом слышим выстрел из винтовки, и… автомат замолчал.

Сихарулидзе повернулся к Коберидзе, подмигнул ему и продолжал:

— Ворвались в дом, смотрим — под стеной съежился от боли Трифон. Вот мы его и подобрали.

Выяснилось, что с двумя русскими Трифон был послан в дозор. В пути тройка наскочила на гитлеровских автоматчиков: в перестрелке товарищи Коберидзе были убиты, а он ранен. Пуля прошла через бедро в подколенный сустав. В ледяной яме Трифон не мог долго лежать и пополз к ближайшему дому. И здесь увидел, как фашист, забравшись на стену, поливал из автомата наших. Трясущимися руками он с трудом поднял винтовку и выстрелил. Фашист выронил автомат и упал.

— Все верно, — подтвердил Сихарулидзе. — Когда мы ворвались в дом, у порога недалеко от Трифона лежал убитый фриц, а сам он, прижимая к груди винтовку и автомат, сидел у стены. Коберидзе — герой! А мы думали, что этот дом обороняют несколько офицеров…

— Немедленно отправьте его на санпункт, — приказал Лежава Бегалову и Бежуашвили.

После непродолжительного отдыха подразделения снова двинулись к крепости. Там за крепкими древними стенами укрывались гитлеровцы. Нам еще предстояли ожесточенные, кровопролитные бои, в которых советские воины отстаивали свободу и независимость Венгрии… Мы шли вперед, к победе. Никто из нас еще не знал, где мы услышим последний залп, когда под автоматные салюты прогремит многомиллионное «ура». Но все были уверены: мы победим.

Вскоре я распрощался со своими боевыми товарищами и отправился к месту своей новой службы.

Не скрою, ехал я в Севастополь с каким–то смешанным чувством. С радостью и волнением думал о том, что мне предстоит еще раз увидеть овеянные славой места, где на моих глазах разыгралась восьмимесячная кровавая трагедия, где каждый метр земли был опален раскаленным металлом, густо полит нашей кровью. В мыслях моих неотступно возникали картины прошлого.

Вдали от Родины многие из моих боевых товарищей пали смертью храбрых. Были среди них и подпольщики: лейтенант Н. С. Цыганков, капитан Б. Е. Ткаченко, капитан Ш. С. Абуладзе, капитан М. Н. Шпилевой, жизнерадостный и беззаветной храбрости капитан А. Г. Дубровец, П. И. Литвин, А. Н. Королев, В. М. Володаренко, Ф. П. Псел и другие.

Многие, кто в то суровое время делил со мной и радость побед, и горечь поражений, вернувшись домой, самоотверженно трудятся на различных участках народного хозяйства. Полковник В. В. Хазанович с заслуженным почетом вышел в отставку и живет в Ленинграде, В Одессе работают И. Д. Денисов и В. М. Клименко; окончил институт после войны и стал инженером в Харькове неутомимый организатор побегов из лагерей Н. Г. Московченко; вернулся к своей профессии артиста коммунист П. Я. Собецкий. Сейчас он живет на Украине, в Сумах. В М. Сухаревский, работая в Донбассе, стал кандидатом технических наук. Г. А. Кухалейшвили трудится в республиканский прокуратуре Грузии. Осталась в живых и, получив медицинское образование, успешно лечит людей А. П. Чумакова — наша незабываемая Березка. С победой вернулись домой и мои земляки–кубанцы Федор Мороз, Александр Кременчугский, Бабкен Аветисян, Иван Сучков и многие другие.

С глубокой скорбью вспоминаю ушедших из жизни В. С. Железного, подполковника И. А. Пляко, Е. М. Шикина, Ф. Ф. Коршунова, И. Е. Канабиевского и других.

…Севастополь я не узнал. В моем воображении он оставался таким, каким я его покинул в 1942 году: в сплошных развалинах, с развороченными мостовыми.

И вот я снова хожу по тем местам, где воевал почти сорок лет назад.

На месте, где пролегали траншеи передовой на Мекензиевых Горах, словно олицетворяя стойкость и вечность черноморской крепости, возник новый город строителей — Белокаменск.

Внуки и правнуки героев первой и второй героической обороны Севастополя продолжают с честью нести знамя своей Родины.

…Сапун–гора. Она осталась такой же, как и десятилетия назад. На ее восточных склонах наш полк когда–то держал оборону. А теперь все поросло травой. Но, видимо, не под силу природе скрыть мнргочисленные шрамы войны. Я вижу воронки, воронки…