Инна Соболева - Великие князья Дома Романовых

С ранних лет великий князь Николай любил рисовать. В детстве охотно дарил свои рисунки матушке, гувернанткам и, конечно же, обожаемой Лайон. К рисованию у него был определенный талант, который особенно проявился в годы юности, когда заниматься с ним начал профессор Академии художеств Василий Козьмич Шебуев. К этому прекрасному художнику великий князь, обычно высокомерный, испытывал самые дружеские чувства. Доказательства тому письма, которые царственный ученик писал своему наставнику. «Здравствуй, мой милый Вася, сожалею, что Нева препятствует мне тебя видеть, я очень желал с тобой поговорить и поздравить друг друга, как должно товарищам. Прощай. Чмок. Николай». «Милый мой Вася, пришли мне, пожалуй, с посланным рисунки французской армии, а ежели есть у тебя готовые рисунки, так можешь и их прислать: я за тобой не шлю за Невой, боюсь простудить моего дорогого кота заморского». Письма свои Шебуеву, как и рисунки, юный великий князь, еще не подозревавший, что ему предстоит стать императором, чаще всего подписывал монограммой, означавшей «Николай третий Романов». Своего рода пророчество. Правда, он имел в виду только то, что он, Николай – третий сын императора Павла.

Рассказывая о каких-то пристрастиях будущего самодержца, я останавливаюсь прежде всего на тех, которые со временем разовьются. Одни окажутся значимыми только для самого Николая Павловича, как, к примеру, его детские успехи в танцах, которые с годами станут одним из любимых развлечений императора. Сев в седло ребенком, он стал прекрасным наездником. Победив страх, научился отменно стрелять. Навсегда полюбил собак, без которых не представлял своей жизни. В общем, все, заложенное в детстве, в той или иной мере формировало характер человека, которому предстояло три десятилетия безраздельно властвовать огромной державой.

Что касается увлечения будущего монарха рисованием (а ему неизбежно сопутствует интерес к истории искусств), то плоды этого увлечения поистине бесценны: со времен Екатерины Великой никто не приобрел для Эрмитажа (а значит для будущих поколений, в том числе и для нас) такого огромного количества первоклассных произведений живописи и скульптуры, как император Николай, которого многие смеют называть тупым солдафоном.

Великий князь Николай Павлович.

Хотя, конечно, бессмысленно отрицать, что с раннего детства он больше всего на свете любил военное дело. «Успехов я не оказывал, за что часто строго был наказываем… Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика привлекали меня исключительно; успехи по этой части оказывал я особенные… – пишет он в своих мемуарах. – Все мысли наши были в армии. Одни военные науки занимали меня страстно, в них одних находил я утешение и приятное занятие, сходное с расположением моего духа».

В 1812 году ему было шестнадцать. Он рвался на фронт. Категорический запрет матери, заявившей, что он еще ребенок, поверг его в отчаяние, он написал Марии Федоровне письмо, в котором умолял позволить ему исполнить долг перед Отечеством, тем более что был шефом Измайловского полка и чувствовал себя способным этим прославленным полком командовать: «Я стыжусь смотреть на себя как на бесполезное существо на земле, которое даже не годно к тому, чтобы умереть храбрецом на поле битвы».

К слову сказать, шефом Измайловского полка Николай стал, когда ему исполнилось четыре (!) года, а сразу после рождения он был награжден орденами Святого Иоанна Иерусалимского и Святого Андрея Первозванного (высшая награда Российской империи) и назначен шефом лейб-гвардии Конного полка. Первому батальону этого полка было присвоено его имя и он (в звании полковника!) с первых дней жизни начал получать причитающееся ему жалование. Это – так, всего лишь информация о том, что значило родиться (не быть, а всего лишь родиться!) великим князем. Дальше, при всей ограниченности выбора, каждый становился тем, на что был способен. Иногда – благодаря положению и воспитанию, иногда – вопреки.

А пока он мечтал об одном: попасть на театр военных действий. Наконец Мария Федоровна сдалась. Но было уже поздно – война закончилась.

Старший брат, снискавший славу освободителя Европы, счел нужным утешить младшего: заметил, что та минута, когда он, великий князь Николай, будет поставлен на первом плане, может наступить скорее, чем это можно предвидеть.

Принято считать, что Александр сообщил Николаю, что именно ему предстоит стать следующим императором, в 1819 году и что это было для великого князя шокирующей неожиданностью. Если верить этому утверждению, приходится допустить, что слов о «первом плане», произнесенных почти на 7 лет раньше, юный Ники мог просто не понять. Но это вряд ли. Факты, описанные современниками, свидетельствуют о другом. После той знаменательной беседы поведение Николая резко изменилось: он отдалился от младшего брата, стал сторониться шумных забав и рискованных проделок, до которых был большим охотником, начал много читать, причем внимательно изучал книги, которыми раньше пренебрегал: древние и новые сочинения о жизни выдающихся полководцев и правителей. «Комментарии» Цезаря стали его настольной книгой. Приближенные были поражены, младший брат обижен. На язвительные упреки Михаила Николай отвечал степенно: «Ты не стал бы, вероятно, шутить и насмехаться, если бы знал чувства и мысли, меня волнующие. Я думаю о том, что когда неприятель был в Москве, меня держали заключенным в Петербурге. И теперь продолжают держать!»

Наконец, в 1814 году Николай и Михаил получают от матушки разрешение выехать на театр возобновившихся военных действий. Но поучаствовать в боях братьям и на этот раз не пришлось. В своих мемуарах Николай Павлович с горечью писал: «Хотя сему уже прошло восемнадцать лет, но живо еще во мне то чувство грусти, которое тогда нами одолело и в век не изгладится. Мы в Базеле узнали, что Париж взят и Наполеон изгнан на остров Эльбу». Зато братья стали свидетелями триумфа Александра Павловича. Отголоски его славы достались и им.

Путешествуя по Германии, великие князья останавливались на полях сражений. К восторгу младшего брата и удивлению Ламздорфа (на этот раз благосклонному), великий князь подробно, со знанием дела объяснял стратегию и тактику участников каждой битвы, как русских, так и французов. Занятия военными науками принесли достойные плоды – то, что его интересовало, великий князь усваивал отменно.

Но главным итогом поездки за границу стало знакомство с дочерью друга и соратника Александра I, прусского короля Фридриха-Вильгельма III, юной принцессой Фредерикой Луизой Шарлоттой Вильгельминой, которая, приняв православие, станет Александрой Федоровной. В 1831 году император Николай Павлович вспоминал: «Тут, в Берлине провидением назначено было решиться счастию всей моей будущности: здесь увидел я в первый раз ту, которая по собственному моему выбору с первого раза возбудила во мне желание принадлежать ей на всю жизнь. И Бог благословил сие желание шестнадцатилетним семейным блаженством».