Юрий Безелянский - 69 этюдов о русских писателях

Николай Гоголь

В апреле 2009 года Россия вздрогнет: пройдут юбилейные торжества по случаю 200-летия Гоголя. Торжества будут отмечены на федеральном уровне. И соответственно, праздные славословия, фанфарные визги, велеречивые излияния. А пока предлагаю вспомнить другую дату – день смерти Николая Васильевича. Он умер 21 февраля (4 марта) 1852 года в Москве, на Арбате.

На тему смерти Гоголя написано много. Как возмущался Андрей Вознесенский про обывательский интерес: «Как вы любите слушать рассказ, /как вы Гоголя хоронили...» Раз любят, значит, с удовольствием рассказывают. И как занемог Николай Васильевич, как бросил в огонь беловую рукопись второй части «Мертвых душ», и как доставал писателя своим суровым ригоризмом приехавший из Ржева протоиерей отец Матвей, как бездарно лечили Гоголя врачи и лили на его голову холодную воду, и еще множество других печальных деталей.

И вот еще одно. Смерть жены его близкого друга Хомякова. На панихиде по Екатерине Михайловне Гоголь произнес пророческие слова: «Всё для меня кончено». И на него нашел «страх смерти». А страх привел к быстрой кончине.

Врачи и близкие считали, что причина смерти Гоголя – «желудочнокишечное воспаление вследствие истощения». Нарушение обмена веществ, дистрофия внутренних органов. Среди причин называлось многое: чахотка, малокровие, нарушение кровообращения, катар, гастроэнтерит и даже тиф. Но вскоре вынуждены были признать, что болезнь Гоголя не имеет названия в научных анналах. Словом, загадка. Тайна. По мнению дальнейших исследователей и биографов писателя, Гоголь умер, сломленный трагическим разрывом в себе между человеком и художником. Он был уверен, что силой дара преобразит жизнь и смехом победит злые силы. Ставил задачу – пробудить человечество «от сна духовного, исправления его пороков в свете евангелического благочестия». Но дар художника вступил в противоречие с пророком. Разлад оказался непосильным. И поэтому Гоголя преследовало нездоровье. Он не находил подчас себе места, постоянно страдал от озноба, порой им овладевала такая тоска, что, как он говорил, «повеситься или утонуть казалось мне как бы похожим на какое-то лекарство или облегчение».

Болезнь души и болезнь тела, – что на что влияло?.. «О, моя юность! О, моя свежесть!.. Отдайте, возвратите мне, возвратите юность мою, молодую крепость сил моих, меня, меня, меня свежего, того, который был, был! О, невозвратимо всё, что ни на есть на свете!..» Тоска по юности. Борьба с собой. Мучительное приневоливание и переписывание высасывали душу Гоголя. О чем свидетельствует даже почерк, который менялся – вначале мелкий, бисерно-убористый и похожий на нитку жемчуга, а потом жемчуг куда-то исчез, рука писателя стала дрожать – буквы стали выше и крупнее, и по всему чувствовалось, что перо медленно ползло по бумаге. Вместе с вдохновением ушла и легкость.

В своей книге «Гоголь» Игорь Золотусский отмечает, что это было не то сожжение, какое он учинял своим трудам прежде, это был расчет с писательством и с жизнью. Более ни жить, ни писать было нечем и не для чего... Гоголь верил, что должен умереть, и этой веры было достаточно, чтоб без какой-либо опасной болезни свести его в могилу... То был уход, а не самоубийство, уход сознательный, бесповоротный, как уход Пульхерии Ивановны, Афанасия Ивановича, понявших, что их время истекло. Жить, чтобы просто жить, чтобы повторяться, чтоб тянуть дни и ожидать старости, он не мог. Жить и не писать (а писать он был более не в силах), жить и стоять на месте значило для Гоголя при жизни стать мертвецом.

И Гоголь отправил себя на тот свет. Интересная деталь: по описи вещей, оставшихся после смерти писателя, в карманах его одежды не было найдено никаких денег, да и все имущество его было оценено в 43 рубля 88 копеек.

«21 февраля, в четверг, поутру, без четверти восемь часов, умер Гоголь, – так писал в своем некрологе старинный его друг профессор истории Михаил Погодин. – Публика требует подробностей о кончине своего любимца: в городе ходят разные слухи и толки...»

24 февраля в ясный морозный день при огромном стечении народа состоялись похороны. Из университетской церкви гроб с телом писателя был вынесен профессорами, а до самого кладбища Даниловского монастыря его на руках несли студенты Московского университета.

На установленном памятнике были выбиты слова пророка Иеремии: «Горьким словам моим посмеются». Не только посмеялись, но и поиздевались, устанавливая разные памятники, передвигая их с места на место, не давая упокоиться Гоголю. В 1909 году его потревожили, проводя какие-то реставрационные работы. По одной из версий, тогда и был похищен череп Николая Васильевича, обнаруженный впоследствии в тайном захоронении у известного московского коллекционера Алексея Бахрушина... Правда – не правда, – очередная тайна Гоголя.

31 мая 1931 года власти решили перенести прах Гоголя с Данилова кладбища на Новодевичье, более престижное. Акт об эксгумации подписали 12 человек, в том числе несколько писателей – Лидин, Сельвинский, Bс. Иванов, Олеша... Многие из свидетелей вскрытия превратились в бесстыдных охотников за сувенирами: кто-то отхватил пуговицу от сюртука, кто-то кусок ткани, кто-то целое ребро (чтоб стать великим, как Гоголь?!..) Впрочем, воспоминания того печального события крайне путаны и противоречивы, возможно, всех их попутал гоголевский бес.

Далее пошли лукавые игры с памятниками. Открытие памятника работы Николая Андреева состоялось 26 апреля 1909 года, месяц спустя после 100-летнего юбилея писателя. Организовано всё было плохо, и произошла давка. «Торжество открытия памятника прошло в полном беспорядке», – написали «Московские ведомости». Да и сам «статуй» не всем понравился. Слишком мрачный и самоуглубленный. В советское время появился новый Гоголь – памятник работы Томского, – бодрый и радостный (нам нужны такие гоголи, чтобы нас не трогали!..) Короче, с Гоголем и после смерти, было не все так просто. Как выразился поэт: «Вместо смеха открылся кошмар...»

«Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!..» А знаем ли мы самого Гоголя? Статьи и книги о нем пишутся и издаются, а загадка, тайна писателя, так и не разгадывается до конца. В моем архиве собрано множество публикаций о Гоголе, одни названия красноречивы: «От смеха к проповеди», «Писатель по несчастью», «Нечеловеческая скорбь Гоголя», «Гоголь и ад», «Защита Гоголя», «Арабеск или апокалипсис?», «Остается по-прежнему нераскрытым и загадочным» и т.д. Словом, известный и неизвестный Гоголь.