Оксана Захарова - Жизнь и дипломатическая деятельность графа С. Р. Воронцова

В том же году переписка была разрешена (Отдел рукописей РГБ. Ф. 743 (30, II).

В 1769 году Анны Михайловны не станет. Через полтора года граф женится на княжне Е.П. Трубецкой, но та покинет его и детей ради любви к фавориту Екатерины II Н.И. Корсакову. Для современников A.C. Строганов был истинным меценатом, покровителем русских художников.

Трудно представить, что тот, кого современники считали одним из величайших полководцев, в юности вел разгульный образ жизни, слыл повесой, а потом был отправлен в деревню к отцу, который, встретив сына, велел принести розги. Петр Александрович, увидев розги, воскликнул: «Я полковник!» Отец строго ответил: «Я уважаю мундир твой. Но ему ничего не сделается. Я буду наказывать не полковника. Ложись». Восемнадцатилетний полковник снял мундир, слуги взяли розги. Эта порка отучила будущего генерал-фельдмаршала от недостойного поведения.

С.Р. Воронцов безупречно выполнял свои обязанности и требовал того же от других «баричей-офицеров». По этой причине в 1772 году в Яссах состоялась дуэль между графом Воронцовым и графом Стакельбергом. Семен Романович тяжело ранил противника. На сестре Стакельберга был женат один из Орловых, еще имевших при дворе сильное влияние.

В Архиве внешней политики Российской империи МИД России хранится частная переписка A.B. Суворова с графом С.Р. Воронцовым, которая подтверждает, что между великим полководцем и выдающимся дипломатом существовали особо доверительные дружеские отношения. Например, 14 марта 1800 года фельдмаршал писал ему из Кобрина: «Милостивый Государь мой Граф Семен Романович! Зная, что ваше сиятельство по дружественному ко мне расположению приемлете участие во всем до меня касающемся, поставляю обязанность известить вам, что я, слава Богу, от тяжелой болезни освободился и отправляюсь ныне из Кобринских моих местностей в С.-Петербург повергнуться к освященнейшим стопам Всемилостивейшаго моего Монарха. С совершенным почтением пребуду навсегда вашего Сиятельства Преданнейший Слуга. Суворов ».

В ответном письме выдающемуся военачальнику С.Р. Воронцов писал, что будет всегда «преисполнен нелицемерного почитания и совершенной преданности» (Архив внешней политики Российской империи. Историко-документальный департамент МИД России (далее ВПРИ ИДД МИД России). Ф. 36. Он. 1. Д. 566. Л. 12–13).

Впоследствии, будучи на дипломатической службе в Лондоне, С.Р. Воронцов отмечал, что в Англии их продают дороже, чем в Италии (АВПРИ ИДД МИД России. Ф. 36. On. 1. Д. 409. Л. 4 об.).

Могла ли эта командировка состояться благодаря Г.А. Потемкину, желавшему удалить Воронцова из России? Это маловероятно. Вряд ли государственному деятелю понадобилось удалять из страны неопасного для него человека, вернув к тому же его на государственную службу. В то же время архивные документы свидетельствуют о деловых и светских отношениях между А.Р. Воронцовым и Г.А. Потемкиным, что могло сыграть свою роль в судьбе Семена Романовича. Сохранилась их переписка по таможенным вопросам в Польше и городах Черноморского побережья. Александр Романович Воронцов был одним из немногих, кто смел возражать в Совете Г.А. Потемкину. Пройдет время, и две славные фамилии породнятся.

Казалось бы, все хорошо. Просьба С.Р. Воронцова о переводе в Лондон удовлетворена. Но жизнь внезапно вносит изменения в радужные планы. 25 августа 1784 года на его руках от скоротечной чахотки скончалась графиня Екатерина Алексеевна. 13 ноября в Пизу к Семену Романовичу приехал двоюродный брат его покойной супруги В.Н. Зиновьев, который нашел графа «в жалчейшем положении и печали неутешительной о потере Екатерины Алексеевны» [20]. Не решаясь оставить разбитого горем друга одного, В.Н. Зиновьев покидает Воронцова только 20 января 1785 года, через два дня после приезда к Семену Романовичу двоюродного брата графа И.И. Воронцова (1760–1791), которого нашел «человеком весьма любезным» [21].

Три года, проведенные вместе с женой, С.Р. Воронцов считал счастливейшими в своей жизни. После ее смерти он серьезно заболел, что на несколько месяцев отсрочило его отъезд в Лондон. «Эта болезнь произвела перемену в моем характере и в моих физических силах, – писал он, – моя живость исчезла, и тело мое с тех пор не может переносить ни зноя, ни холода» [22].

В 1780 году русское правительство приняло Декларацию о вооруженном нейтралитете на морях, которую поддержало большинство европейских государств. В случаях нападения флота воюющей стороны на суда нейтральных стран те имели право вооруженной защиты. Таким образом, была сорвана попытка Англии организовать блокаду американского побережья, что объективно способствовало победе американской революции. С.Р. Воронцов был уверен, что система принесла России в области торговли значительные убытки, государство «потеряло в Англии естественного друга, не приобретая другого на место…» (Архив князя Воронцова. Кн. 9. С. 180).

Русские князья постоянно выезжали за пределы Отечества, воспитывали детей у родственников в других странах и сами принимали на воспитание иностранных принцев или принцесс. До XII века все Рюриковичи знали скандинавские языки, а начиная с Владимира Мономаха князья говорили, а некоторые даже и писали по-гречески. Дети, рожденные от дочерей половецких ханов, изъяснялись и на кипчакском языке, поэтому в большинстве случаев в переговорах с половцами переводчик был не нужен. Некоторые князья в XII–XIII веках знали латинский и немецкий, как, например, Даниил Романович Галицкий. Владение Рюриковичей двумя-тремя, а иногда четырьмя-пятью языками было естественным явлением.

Кроме того, княжичи уже в детском возрасте присутствовали на военных советах и переговорах, участвовали в боевых действиях. Beликие киевские князья были готовы и технически, и психологически заниматься решением внешнеполитических проблем.

Владимирские и московские князья жили и воспитывались уже в других условиях, чем киевские. С ними соседствовали русские государства, а ближайшей заграницей была Орда.

А.Р. Воронцов был одним из образованнейших людей своего времени. В отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится его переписка с Г.Р. Державиным, П.А. Румянцевым-Задунайским, М.М. Херасковым, A.B. Храповицким (Ф. 432. I).

Дом дипломатического агента был свободен от воинского постоя и пользовался неприкосновенностью. Ни одно должностное лицо не имело права войти в него, если того не желали хозяева. Иностранное правительство обязано было защищать жилище дипломата от оскорблений со стороны частных лиц и нападений толпы (право неприкосновенности жилища было общепризнанным в европейских государствах), и оно охраняло тайну посольских архивов. Правом убежища посольский дом не пользовался.