Борис Носик - Русский XX век на кладбище под Парижем

Кто мог догадаться, что именно этот невинный ангел Леночка, стоящая на нашей фотографии за надежным папиным коленом, и приведет кузена Сережу Булацеля к началу его крестного пути. Но вот она сама вспоминает, как было весело в юности в младоросском пансионе фашиствующих легитимистов-монархистов, как все было мило:

«Движение младороссов расшевелило молодых русских, которым особенно и не было чем заняться. Жизнь у нас была серая. Я была совсем молоденькая. Я была очень увлечена движением, мы все были очень увлечены Казем-Беком. Это был организатор и вдохновитель. Он умел найти себе помощников, которые бы пропагандировали его и его деятельность. Меня привлек в Союз Владимир Авьерино, который вербовал по большей части молоденьких девушек. Это было движение процветающее, здоровое и симпатичное, конечно, наивное.

Семья моя приехала в 1923 году, с пустыми руками, жили в маленьких меблирашках. Я уговорила родителей переехать загород, к Казем-Бекам. Светлана (супруга Казем-Бека – Б. Н.) и ее сестра держали пансион. Нас собиралось за овальным столом на обед человек двадцать. Александр был так поглощен своей деятельностью, что его мы видели не часто, собственно, мы и принадлежали к разным поколениям. Он держался особняком среди молодых.

По воскресеньям мы все шли на поезд и ехали на рю Дарю (в тамошней Маленькой России, близ улицы Фобур-Сент-Оноре и парка Монсо находился русский кафедральный собор Александра Невского – Б. Н.). У нас даже не хватало денег на борщ в ресторане, только на пирожок…

Светлана Казем-Бек устраивала церемонию «представления Императрице». Она проходила в парижском отеле Лотти. Она научила нас делать придворный реверанс. Когда я рассказывала родителям, что меня представили императрице, они надо мной подшучивали. В день презентации мы выходили одна за другой. Великая княгиня Виктория (супруга объявившего себя императором великого князя Кирилла Владимировича – Б. Н.) восседала в кресле, и она нам протягивала руку, которую мы целовали. Светлана говорила: «Ваше Императорское Величество, разрешите Вам представить Елену Булацель»…

Я сперва работала в банке Ллойд, где зарабатывала 400 франков в месяц, а потом 650. Я занималась теннисом в Английском Клубе. В моей жизни только и были Английский Клуб и Младороссы. Через полтора года родителям моим все это надоело, и мы сняли квартиру. А все это время мы продолжали встречаться с Казем-Беком, на Рождество и главное – за пасхальным столом.

Потом я стала манекенщицей у Мадлен Вионне и стала зарабатывать больше, чем отец. Поначалу я зарабатывала 1300 франков, в два раза больше, чем в банке. Мы приобрели снобизм. Мы ходили на бал в «Кларидж». Девочки работали в домах моды. Мальчики одевали по вечерам смокинги. Мы много веселились и танцевали до безумия.

А к году 1930 это я привела своего кузена Сержа Булацеля к младороссам».

Чем это кончилось, Вы уже знаете…

Доктор Булгаков родился в Киеве в семье профессора Духовной академии и жил на Андреевском спуске, в том самом доме, который в 60-е годы стал самым знаменитым среди приезжих москвичей домом украинской столицы, потому что и этот дом, и Николай Афанасьевич Булгаков (Николка) воскресли в ту пору для нас в романе «Белая гвардия», написанном еще до войны родным братом Н. А. Булгакова писателем Михаилом Булгаковым. Николай Афанасьевич после юнкерского инженерного училища воевал против большевиков в Белой армии, потом добрался через Крым в Югославию, учился в Загребе, занимался наукой, преподавал бактериологию в Мексике (читал лекции по-испански и по-французски). Потом он был врачом в Париже и, как и многие русские врачи, часто лечил своих бедных соотечественников бесплатно… Его брат-писатель очень хотел съездить во Францию и даже просил личного разрешения на это у поклонника своей драматургии диктатора Сталина. Но диктатор, несмотря на все клятвы Булгакова вернуться из-за границы домой, разрешения на поездку не дал, так как понимал, что не всякий нормальный человек из такой поездки вернется. А до «оттепельных» времен, до своей международной славы и даже до смерти тирана Михаил Афанасьевич не дожил – так что братья после гражданской войны больше не увиделись…

Николаю Афанасьевичу пришлось посидеть при немцах в лагере. После войны он работал в Пастеровском институте (там и до него немало трудилось русских ученых), был видным бактериологом.

В первые годы моей жизни во Франции, завидев человека с этой фамилией или эту фамилию (скажем, на вывеске магазина в Модане), я тут же спрашивал: «Не из тех ли Вы Булгаковых?». И только сравнительно недавно услышал от приходской библиотекарши в Ницце желанный ответ: «Из тех». Отец Нины Владимировны приходился двоюродным братом профессору Афанасию Булгакову…

А уж эту безмолвную могилу «Николки» я посещал не раз…

…Мне вспомнилось, как вскоре после моего приезда во Францию Татьяна Алексеевна Осоргина-Бакунина показала мне только что выпущенную Славянским институтом «Библиографию трудов о. Сергия Булгакова». Том был внушительный, ибо над чем только не работал этот замечательный богослов, философ, экономист, искусствовед, литературный критик, проповедник, о чем он только не писал – начиная с первой своей книги «О рынках при капиталистическом производстве», которую молодой приват-доцент кафедры политэкономии и статистики Московского университета выпустил 26 лет от роду и которая заслужила похвалу некоего Ульянова (по кличке Ленин). Так ведь Сергей Булгаков был тогда и сам «легальный марксист», яростный поклонник Маркса, состоявший в «нежной переписке» с самим Плехановым.

Но развитие и эволюция Булгакова совершаются быстро, разочарование в Западе обращает его к неославянофильству, а главное, происходит его возвращение в православную церковь – теперь уж до конца его дней. Возвращение его идет через анализ русской литературы и мысли: Булгаков пишет о Герцене, о Достоевском, о Владимире Соловьеве, позднее о Чехове, о Льве Шестове, о Толстом, о Пушкине… Булгаков разрабатывает целую программу борьбы за гражданские свободы под знаменем христианства и в конце концов совместно с П. Б. Струве и другими формулирует это направление в названии общего собрания статей – «От марксизма к идеализму». Еще позднее он разрабатывает свою философскую и богословскую систему, пишет о философии хозяйства, о философии имени, о философии творчества, о Софии-Мудрости, о красоте…

…Татьяна Алексеевна, видя, с каким удивлением листаю я каталог, улыбнулась и сказала: «Недаром же Ленин велел его выслать…».