Вернер Рут - Соня рапортует

«В 10 часов вечера мы с Агнес поехали в китайский театр. Мейланфань – самый знаменитый китайский актер, гастролирует в Шанхае.

Для меня это было откровение. Он играл женские роли. Трудно описать, насколько он выглядел на сцене очаровательным и грациозным. Потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть мысль о том, что так играет мужчина… Затем были подарки: книги – Горький «Рождение человека»; Мюллер «Если мы в 1918 г.»; Эренбург «Рожденье автомобиля»; Сейфуллина «Виринея»; «Избранные китайские новеллы»; Эрих Кестнер «Человек дает справку»; календарь искусства Пипера; Кон-Винер «Азия»; Стендаль «Пармская обитель»; Перкхаммер «Китай»; Хаузенштейн «Современное искусство»; Андре Моро «Бирон»; Рильке, сборник стихотворений; Джон Дос-Пасос «42-я параллель».

6 января 1931 года

«…Наша библиотека совершенно неожиданно пополнилась пятью книгами издательства Малика, чему мы очень обрадовались. Агнес попросила меня проаннотировать эти пять книг для одного журнала, и за это мне было позволено оставить их для себя».

О журнале и его издателях я никаких подробностей домой не сообщала. В то время он назывался «Поток». Его издавал китайский поэт Лю Сун. Журнал вынужден был часто менять свое название или мог выходить только нелегально. Я и в дальнейшем писала в этот журнал, разумеется под псевдонимом. Припоминаю лишь одну свою статью под названием «Кисть и перо в руках немецких рабочих». Речь шла о рабочих – писателях и художниках двадцатых годов.

Я часто бывала в доме у Лю Суна, где он жил со своей молодой женой и маленьким сыном.

Лю Суна, родившегося в 1881 году, называли китайским Горьким. Как и Горький, он писал о простых людях, их величии и их страданиях. Любопытно, что и внешне он был похож на Горького. У него было тонко очерченное, бледное, нервное лицо. Уже тогда он страдал легочным заболеванием и умер в 1936 году от туберкулеза.

Лю Сун жил очень скромно. Я как-то принесла его трехлетнему малышу деревянную утку на колесиках, отец был очень тронут и постоянно говорил, что подарок чудесный. Лю Сун хотел издать книгу рисунков Кетэ Кольвиц. Я помогала ему доставать эти рисунки. Впоследствии он подарил мне один экземпляр с дружеским посвящением. Поскольку я высоко ценила творчество Кетэ Кольвиц и с большим уважением относилась к Лю Суну, этот подарок был мне вдвойне дорог. В суматохе последующих военных лет он где-то затерялся.

14 января 1931 года

«Вчера я весь день занималась переводом для «Франкфуртер цейтунг» данной мне Агнес статьи объемом семь машинописных страниц. Статья о крестьянах и Красной армии в Китае. Она попросила меня об этом, поскольку в первом варианте переводчик наделал очень много политических ошибок».

В первый период нашего знакомства, которое для меня очень много значило, я не могла понять, почему личность такого масштаба, как Агнес, часто и охотно со мной встречается, почему она относится ко мне столь доверительно.

Агнес была одинока. За ее плечами лежала трудная жизнь, заполненная революционной борьбой. Я была коммунистка, но я выросла в условиях материального благополучия, ожидала сейчас своего первого ребенка, чему была очень рада, жила обеспеченно и без забот. К тому же я была много моложе Агнес и еще очень неопытна.

Агнес обладала выдающимися качествами. В своих книгах она выступала на стороне китайского народа. Она многим пожертвовала ради освободительной борьбы в Китае. В то же время настроение ее часто менялось, подчас она была весела, заражала всех окружающих своим юмором, но еще чаще пребывала в подавленном, мрачном настроении, которое сказывалось на ее здоровье. Возможно, ей нужны были моя уравновешенность и мой оптимизм. Кроме того, я всегда была к ее услугам. Если она чувствовала одиночество, я ее навещала. Если ее угнетала депрессия, она могла позвонить мне в три часа ночи, я вставала и шла к ней. Вскоре после начала нашей дружбы Агнес сказала мне, что по своим взглядам и делам она с нами, но ей слишком сложно подчиняться нашей партийной дисциплине.

Возможно, что во времена нелегальной борьбы она не хотела даже мне признаваться в своей принадлежности к партии. Но мне думается, что она говорила правду. Я боготворила Агнес. Мало было людей, которые бы сделали столь много для моего развития. Однако я с ней не соглашалась, когда ее неожиданные, эмоциональные оценки развития политической ситуации приобретали расплывчатый характер. Мы спорили, и она уходила разгневанная. Проходило несколько часов, и она звонила мне, как будто бы ничего не произошло, и я была рада ее вновь хорошему отношению ко мне.

В своей книге «Китай побеждает» она пишет, что всегда питала симпатии к коммунистам и активно их поддерживала в Китае, но никогда не была членом партии. Книга вышла в издательстве Виктора Голланса.

Через много лет я вновь прочитала ее книги. Я пришла к выводу, что «Одинокая женщина» в значительно большей мере, чем это было мне ясно в молодости, отмечена печатью ее озлобленности, неустойчивости и стихийности поступков.

Домой я писала:

19 марта 1931 года

«…Ты спрашиваешь о друзьях. Их у нас немного, но зато бессчетно много знакомых. Среди всех друзей особое место занимает, разумеется, Агнес…»

4 октября 1931 года

«…Агнес переселилась в собственную двухкомнатную квартиру в большом доме с апартаментами, расположенном всего лишь в двух минутах ходьбы от нас, чему мы очень рады. Рольф обставляет квартиру, проектирует мебель и т. д. Разумеется, все должно быть скромным, однако его наброски многое обещают».

6 марта 1932 года

«…Агнес опять плохо себя чувствует; на следующей неделе она ляжет в госпиталь, где ей начнут делать необходимые для сердца уколы и процедуры. Главное заболевание – невроз. Она слишком поглощена новой книгой, которую намеревается написать. Книга – о Китае. В ней предстанет много наших общих друзей; мы часто об этом говорим. Большего я раскрывать не имею права, думаю, что книга будет замечательной. Последние две ночи я спала рядом с ней: она лучше себя чувствует, если на ночь кто-либо остается с ней».

Часто рассказывая в письмах домой об Агнес, а также о других знакомых, я вынуждена была молчать о событиях, сыгравших решающую роль в моей последующей жизни.

Агнес знала, с каким нетерпением я ожидала связи с партией, сколь велико было мое стремление быть активной и полезной.

Вскоре после нашего знакомства она мне сказала, что в случае моего согласия меня мог бы навестить один коммунист, которому я могу полностью доверять. Товарищ пришел ко мне домой. Это был Рихард Зорге. Учитывая взгляды Агнес, было понятно, что она оказывала содействие доктору Зорге, который также писал корреспонденции для немецкой прессы и в этом качестве был с ней знаком не только по журналистской работе. Я встретилась с ним не вместе с Агнес, а одна. Она лишь содействовала нашей первой встрече. Я также думаю, что она не знала точно, чем занимается Зорге.