Владимир Кантор - Посреди времен, или Карта моей памяти

Надо сказать, и Кир это знал, что поликлиника, где ему ставили диагноз, и больница, где находилось отделение для призывников, были сообщающимися сосудами. Поликлиника была от этой больницы. Он надеялся, что больница не будет оспаривать диагноз поликлиники. Встреча в приемном покое сулила плохое продолжение, словно гадание старухи-колдуньи, которую не позвали на праздник рождения принцессы, и она напророчила всяческие неприятности бедной девочке. За столом сидел человек лет шестидесяти, коротко стриженые усики под носом, коричневые от табака, коричневые редкие ресницы, желтые глаза и тонкие губы. Он листал медицинское дело Кира, и взгляд его вдруг стал неуловимо и непонятно почему неприязненным и даже злым. «Это твой дед профессор Галахтин похоронен в Тимирязевском парке? Слыхал, что там есть кладбище? Или, может, даже видал? Так твой? Или однофамилец?» «Мой!» – ответил Кир, не очень понимая, гордиться этим обстоятельством или для этого человека быть внуком профессора, захороненного на Тимирязевском кладбище, все равно что быть парией. Видимо, последнее. Кир почувствовал волну ненависти, вдруг хлынувшую на него. «Твой дед, когда его хоронили в месте, не предназначенном для кладбища, месте, которое выделили только для профессуры Академии, хотя я был против, наверно и вообразить не мог, что его внук будет от меня зависеть!» – засмеялся сидевший. «Но дед-то ни при чем, не виноват, что его там похоронили», – возразил Кир не очень уверенным голосом. «Просто профессора, хоть зарплаты у них были небольшие, себе вечно льготы выбивали, – угрюмо сказал доктор. – А теперь профессорский внучок хочет уклониться от службы в нашей армии, хочет на диване полеживать да книжечки читать. Но это у тебя не получится. Ну-ка расскажи, что ты чувствуешь? Почему тебе такой диагноз поставили?» Кир рассказал о своем самочувствии, причем напирал на тот случай, когда ему и в самом деле было худо и он у Моста отлеживался. Желтые глазки сузились: «Хорошо излагаешь, прямо по медицинской энциклопедии, грамотный, начитанный паренек.

Ну, давай я тебе давление померяю, что там у тебя на самом деле». Он надел манжету Киру на руку и начал качать грушу, как насосом, манжет сжимал руку все больше и больше, так что, казалось, он больше не выдержит. Потом отпустил грушу, воздух медленно выходил, он внимательно прислушивался, потом сказал: «Ну вот, как я и думал, сто двадцать на восемьдесят, давление, как у космонавта. Симулируем! Но мы тебя здесь быстро распознаем». Кир понимал, что надо защищаться: «Вы уж простите, но я в вашей поликлинике наблюдался. Мне там диагноз поставили, были приглашенный кардиолог и заведующая отделением». «Надеешься, что на них управы не найдется! Найду, не сомневайся. Иди пока в палату».

Что-то в Кире надломилось, настроение упало, как у бойца, ожидающего поражения. Он, правда, старался уверить себя, что врач приемной палаты не важнее заведующей отделением, но ведь смотря что он предъявит ей. В палате было еще трое парней, спустя годы он не мог вспомнить ни лиц их, ни диагнозов. Но, кажется, такая мощная симуляция была только у него. Кир разложил свои вещи, в тумбочку книги, термос с кофе на тумбочку, и сразу допил весь кофе, что там оставался. Взял вестерн про ковбоя Хондо, на Хемингуэя сил не было, хотелось полностью отключиться. Кофеин он пока не пил, решил оставить его на утро, когда придет ведущий врач палаты. Пока же пришла сестра, померила давление и сказала ободряюще: «Ну вот, видишь, давление нормальное. Если так еще подержится пару дней, то и отпустим тебя. Иди спокойно в армию». Кир побледнел: «Не может такого быть, у меня диагноз гипертония и стенокардия». Сестра беззлобно возразила: «Ну в этом доктор разберется, мое дело давление вечером измерять. А оно у тебя хорошее». И ушла. Через час явилась жена с огромным термосом: «Еле пропустили! Рассказывай, как дела. Нормальное давление? Два раза уже? Не может быть!» Кир мрачно кивнул: «Не знаю, почему». «Пей кофе и успокойся, – сказала Милка. – Завтра я с утра на работе. Не забудь кофеин приять, а днем тебе Верка, ну жена Мостового, еще баллон с кофе принесет. Друзья не оставят».

Далее три дня прошли так однообразно и быстро, что в деталях он не помнил их. Но пара разговоров и несколько эпизодов из памяти уйти не могли. Утром пришел дежурный врач из приемного покоя и, глядя на Кира желтыми глазами, спросил: «Ну что, симулянт, не разоблачили еще тебя?» Единственно, что сумел ответить Кир: «На каком основании вы говорите мне ты?». Усатый врач ухмыльнулся только: «Сейчас поговорю с твоим палатным врачом». И он дождался палатного врача. Это оказалась очень милая, даже красивая молодая интеллигентная женщина, чем-то напомнившая ему районную докторшу. Желтоглазый и усатый строго сказал подошедшей: «Вот хочу вас предупредить по поводу этого молодого человека, это профессорский внучок, который очевидно симулирует, чтобы не пойти в армию. Как ему удалось обойти нашу поликлинику, не знаю. Но я проверил, давление абсолютно нормальное». Она ответила односложно: «Да, я видела вашу запись. Спасибо!» Врач- доносчик ухмыльнулся торжествующе, кивнул покровительственно его палатному врачу, красивой молодой женщине, и вышел. Она была синеглазой шатенкой, это Кир запомнил, но взгляд ее был внимательный и немного строгий. Она присела на стул рядом с его кроватью, улыбнулась: «Как давно у вас повышенное давление?» Кир смущенно улыбнулся в ответ и повторил версию, которую он проговорил в районной поликлинике, но с добавлением, вполне правдивым (он давно понял, что маленькая ложь должна быть в оболочке из правды, тогда и она становится правдой): «У меня и в самом деле дед профессор, он был геолог, работал в Тимирязевской академии, дружил с Вернадским и Ферсманом, похоронен в Тимирязевском парке, там есть маленькое кладбище для профессуры академии». Она откликнулась, довольно оживленно: «Да, я слышала об этом кладбище, это как бы местная достопримечательность. Меня туда наш заведующий водил, – она немного покраснела. – Показывал окрестности больницы. Так ваш дед там похоронен? Ну а вы что?» И Кир рассказал, что после университета напряженно готовился в аспирантуру, куда непременно хотел поступить, потому что хотел быть ученым, а не солдатом. Она кивнула головой: «Я в этом году тоже в ординатуру поступила. Тоже были очень трудные экзамены. Мне, правда, наш заведующий очень помог. Он хороший человек», – она снова немного покраснела, а глаза засветились благодарностью, как подумал Кир, неизвестному ему заведующему. Он подумал о возможном романе: молодая женщина была хороша собой, стати и под халатом угадывались. «Ну, давайте я вас послушаю, а потом давление померяю».