Мишель Платини - Мишель Платини. Голый футбол

Это как раз и было панорамное видение пейзажа его родины, ее равнин и долин, ее жителей и географии. Хорошо еще, что у него не было сапогов-скороходов, готовых перенести его в любую горячую точку планеты и матча, – мы бы прошли мимо, не заметив его.

Для него игра была не передвижением по полю, а искусным перемещением его населения и странствием мяча среди него в поисках абсолютных простоты и эффективности.

Что еще сказать о его игре? Игра генерала армии, отправляющего Бонека на разведку на неосвоенные территории. Игра хозяина, протекающая по задуманному им плану, – хозяина, который появляется, чтобы лично завершить работу, прочертив траекторию ударом ноги, головы за те мгновения свободы, что он неминуемо выигрывает у противника. Между 9 и 10 номерами, где он беспрепятственно перемещался, показывая игру, полную ловкости, щегольства и, небесполезно добавить, забитых мячей и спортивности. В конечном счете можно сказать, что это самая яркая и результативная игра на свете. Такова моя вторая мысль.

«Футбол – это очень просто. Но самое сложное – это играть в футбол просто». Можно поверить на слово Йохану Кройфу, придумавшему эту формулу для нужд Мишеля Платини, который был бы самым простым игроком, если бы иногда не был другим.

Менее простым был игрок, а более простым остается человек, которым является Зидан, и это, разумеется, неизбежно подводит нас к такой серьезной вещи, как матч Платини – Зидана.

Матчи, к которым наименее подготовлены великие игроки, – как раз те, которых они не играли и которые мы так хотим обсудить вместо них. Поэтому они сами об этом не говорят, если уж этим занимаются другие.

По словам Жака Феррана, которому я однажды в этом признался, между Платини и Зиданом «не могло быть соперничества». Платини недосягаем, – хотел сказать тот, кто не всегда был убежденным платинианцем.

Но был ли я сам убежденным платинианцем с первой минуты? До определенного предела – да, настолько ощущался талант игрока, словно влекущий его вперед к последним рубежам. Однако настолько, насколько он поднялся в «Юве», затем на Евро-84 над Европой и над всем миром? Со всей очевидностью, нет, – впрочем, я сам ему в этом позднее признался, гораздо позднее, с чистой совестью и не отводя глаз, к его немалому изумлению. Ноги, голова, интеллект – все части этого механизма были хорошо смазаны, и плюс это его умение смотреть быстрее и дальше. Но с 19 ноября 1980 г. в Ганновере под черным небом Вестфалии я так переживал, что его мотор не похож на устройство мощных немецких махин, которые только что пересекли французскую штрафную (4–1), – Бригель, Хрубеш, Кальц. И что у него не такие ноги, как у Кройфа или хотя бы Шустера. И я очень хорошо помню, как в тот вечер во время отдыха после матча полковник Морис Врияк, врач сборной Франции по футболу, поставил более или менее тот же диагноз. Франция упустила еще одну войну. Мишель Платини оказался не в той армии, хотя и в той стране.

Не желая дважды совершать одну и ту же ошибку, я быстро убедился, что Зинедин Зидан мог бы пойти очень далеко. Во-первых, его страна постепенно воспряла, и возможно даже, что теперь он мог рассчитывать на преимущество в виде тренировочных центров. А затем он в двадцать четыре года покинул ее, чтобы продвигаться вперед семимильными шагами и попасть в самые великие армии мира – туринский «Ювентус», мадридский «Реал». Зидан достиг очень много, но не так много, как итальянский Платини, который уже угадывался за игроком в сент-этьеновском Платини последних лет. Убежденным платинианцем я стал, когда его игра перешла под командование трех граций – Простоты, Эффективности и Авторитетности, – и освободилась от каких-либо излишеств и внешней мишуры, от мелких исправлений и страха кого бы и чего бы то ни было.

Призванное разрешить этот вопрос в 2000 г. жюри «Франс футбол», в котором были и партнеры Зизу по сборной Франции, не колеблясь поставило Мишеля Платини перед Зинедином Зиданом по той причине, что (суммирую) хотя он был и слабее в хореографии, зато – сильнее в расчете.

И мне хотелось бы попросить прощения у маленьких мальчиков, юношей и девушек, у всех, кто поклонялся светилу по имени Зидан, – поскольку, возможно, больше нет поклонников светила по имени Раймон Копа, к которым я долгое время причислял себя, – за то огорчение, которое я им причиню: Мишель Платини, несомненно, величайший французский футболист всех времен, один из топ-10, а при благоприятном стечении обстоятельств – даже из пяти лучших игроков мира. Такова моя третья мысль.

Мишелю Платини нравится думать, что некая высшая сила, Божество высоко в небесах, наделило его большими способностями к футболу, нежели к чему-нибудь другому. Он не питает никаких иллюзий относительно собственной заслуги в этом деле. Ее попросту не существует. Фатализм того же рода направлял его, когда он играл в туринском «Ювентусе» и начинал забивать совершенно фантастические голы: «Если бы я не играл в «Юве» или был чемпионом по бадминтону, обо мне бы не писали во всех газетах». Мишель Платини признает, что он баловень судьбы, преклоняется, да что говорить, «простирается ниц» перед этой судьбой.

Напрасно он пытается скрыться от нее, подобно тому как скрывал – из скромности – «Феррари», который ему подарил Джованни Аньелли за все его достижения и проступки в футболе: ему не удается уклониться от ее приговора. Этот приговор таков, во всей своей строгости. Учитывая, что он лучший французский футболист, и сверх того учитывая невероятную карьеру, которую он сделал в спорте, сделавшем его чемпионом, Мишель Платини, 59 лет, приговаривается к титулу «величайший французский спортсмен всех времен, условно» (звание чемпиона всегда условно, потому что за ним придет следующий чемпион). Да, это очень суровое наказание, но каким же оно кажется справедливым.

Такова моя четвертая мысль.

А теперь о путешествии, в которое отправляют нас эти беседы. Как дерзко я говорил о путешествии, совершенном «первым среди игроков» в страну «первой среди игр». «Первый среди игроков» – это было сказано скорее не для того, чтобы подчеркнуть идею предполагаемого первенства во всем, а чтобы показать, в какой степени Платини-функционер остался игроком. И даже – у нас будет возможность увидеть это – насколько простая игра, игра без правил и последствий занимает его больше регламентированной игры «Вольных каменщиков», игра с друзьями за городом и только потом игра в команде из одиннадцати человек. Два игрока, мяч и ворота судьбы, ожидающие гола: игра начинается в самом простом своем обличье и при минимальном инструментарии. Вот так понимает «первую среди игр» «первый среди игроков».

Эта книга не является биографией, прикладным пособием по технике, руководством в искусстве забивать пенальти или вести машину в две лошадиные силы, когда можно водить «Феррари». Еще меньше это участие в полемике о Катаре или Бразилии. Это невиннейшее путешествие по всем закоулкам царства футбола.