Юрий Ильин - Путешествие назад во времени

В целом, немецкие пропагандисты всё определили правильно: простому русскому человеку во все времена приходилось тяжко, но с этим приходилось мириться, ибо государство со всех сторон подвергалось опасностям. Глупо и смешно звучат заклинания западных либералов и демократов о том, что человек, это, мол, всего лишь биологическое существо, что все люди одинаковы, а значит у них должны быть одинаковые права и свободы в их западном понимании. И большая беда в том, что Запад пытается навязать этот подход всему миру. Люди могут быть одинаковые лишь как дети Бога, в своей искренней и единой вере к Нему.

В общем, при нашем долготерпении мы приехали в далёкие края, бывшие раньше законной территорией людей ссыльных. Но… там такая чудесная природа, надёжные, гостеприимные люди! Так что воспоминания о Байкале остались на всю жизнь.

Год пошёл 1943, мне стало 10 лет, и тут я узнал, что в Тбилиси было создано первое Нахимовское военно-морское училище, куда принимали детей именно с 10 лет. Казалось бы, ну и что? Но дело в том, что вырастая в семье моряка, неплохо представляя морскую военную службу, я уже тогда задался мечтой стать моряком. И тут вдруг такое событие! Вообще-то мечта у меня появилась раньше, когда мы жили в Ленинграде на 14 линии. Отец учился в Военно-морском училище им. Фрунзе, а я тоже учился в первом классе. А соседом нашим оказалась семья, в которой сын учился в специальной военно-морской школе. Тогда такие школы только учредили, в них можно было поступить после седьмого класса. Паренёк этот, воспитанник спецшколы, щеголял в морской форме, этим воображал, и я вполне закономерно ему завидовал. Передо мной был мой отец моряк и этот как бы моряк, являвший собой образ того, кем я могу в последующем стать. Иначе говоря, идея о флоте, которая в своём общем виде родилась много раньше, чуть ли не с пелёнок, в данном случае обрела в соседском парне свою реальность. Она запала в душу, а до её воплощения надо было ещё жить да жить. И тут я вдруг узнаю, что где-то, далеко-далеко от меня, возникло военно-морское училище, куда могли поступать дети моего возраста. Но это же так далеко! Мать вспоминает, что я тогда с ума сходил, рвался сесть в поезд и немедля поехать в Тбилиси. И это в мои-то 10 лет. Как можно было доехать от Байкала до Тбилиси, когда о нормальном пассажирском движении и думать не приходилось. Короче говоря, из моих терзаний ничего тогда не вышло, да и не могло выйти. Но вот что меня удивляет: я тогда, в третьем классе, имел мечту, а сейчас у молодёжи, даже заканчивающей вуз, никакой мечты нет, кроме стремления к высокой зарплате. Они, как дети, и остаются такими, хотя у них уже пробиваются усы и борода. Я это веду к тому, что происходит что-то с молодёжью противоестественное: тебя окружает масса самых разных профессий, но тебе это, как говорят, "без разницы". Всё это противоречит здравому смыслу, а винить, вроде как, некого. А впрочем, общество сделало культ из денег, оно и виновато. Плюс к этому оно не смогло разумно распорядиться техническими достижениями: компьютер, как и другие гаджеты, буквально навязывался в быту и в школе. Туда и ушёл интерес детей: занятней время тратить на забавы, чем на полезные занятия. Мы говорим о гаджетах, а разве разумно было через научно-технические достижения делать современный мир безумно опасным. И людям это не кажется важным или интересным.

Период моего пребывания у Байкала запомнился в основном активной общественной деятельностью. Мы, школьники, в пределах Иркутской области старались облегчить, по возможности, излечение раненых. У нас в школе были созданы творческие бригады, которые ездили к раненым, устраивали им концерты (пели, плясали, читали стихи), вообще общались с ними. Мы видели, что им это приятно.

А материально жизнь была очень тяжкой. По карточкам продовольственным можно было выживать, но не жить. Мать вместе с другими женщинами ходила по ближним сёлам, меняла вещи на продукты. В этом случае я оставался дома один с обязанностью присматривать за малышом, которому был годик. Нужно было и по комнате прибраться, и сбегать в магазин за тем и сем. Карточки отоваривали не сразу, а по мере поступления товара, за хлебом надо было бегать каждый день. По карточке моя дневная норма чёрного хлеба (другого не было вообще) была 300 грамм. У мамы – 250. Всё это было, как говорится, на один зуб. Однажды мне показалось, что я недополучаю свои 300 грамм. Я выказал недовольство. Мама предложила мне отделиться. Меня хватило на один день, после чего я позорно попросил восстановить статус-кво. Иногда где-то что-то "выбрасывали" в магазинах из того, чего не было в карточках. Приходилось подолгу стоять в очередях. И опять-таки, удивляло общее спокойствие людей, нет, скорее, не удивляло, а восхищало. Они молча, без раздражения и брани переносили выпавшие на их долю трудности. Делалось всё для фронта и для победы. А работали люди практически по 12 часов.

И не зря И. Сталин после победы благодарил советских людей за героический труд, за то, что они делали для фронта и для победы.

Обратите внимание: до 1965 года у нас не праздновали День Победы, то есть 9 мая не было государственным праздником. И ветеранов войны в современном понимании не было. И льгот им не давали. Вся страна воевала, от мала до велика. А после 1965 года стали отделять в особую категорию фронтовиков, как будто эта каста могла бы победить, если бы за ней не было крепкого тыла. Но получилось так, что бездарные руководители, но очень хитроумные, разделили народ на героев и на… неизвестно что. Этот принцип известный, он идёт издалека, из древнего Рима: разделяй и властвуй. В таких великих делах нельзя кого-то выделять. Представляете: побили мы в 1380 году на Куликовом поле Мамая с разноплемённой ордой и что, надо было участников битвы вписать в особый список? А по победе над Наполеоном? Тоже была отечественная война, но никому на ум прийти не могла возможность как-то выделить участников битв и походов. Выдали солдатам медали, а офицерам ордена и… зажили мирной жизнью. Все на обычных условиях, как и надо.

Нет, я абсолютно уверен, что если в большом, великом даже деле участвуют все, то нельзя кого-то выделять особо. Все воевали. Кто – то в окопах и атаках, а кто – то в тылу делал максимум, чтобы фронтовики получали всё необходимое: оружие, снаряжение, одежду, продовольствие, в том числе водку, и даже подарки из тыла, которые мы, ещё дети, ходили по домам и квартирам и собирали разные предметы у тех, кто дарил их фронтовикам. И тогда немыслимо было, чтобы кто-то мог утаить что-то из собранного. А там было много вещей вязаных, вышитых, выделанных. Помогали мы людям писать фронтовикам письма или поздравления: грамотёнка у старого поколения была не ахти какая. Мы помогали также тем пожилым людям, у которых дети или родственники ушли на фронт, и им некому было помочь (напилить – наколоть дрова, вскопать грядку у дома и тому подобное). В общем, забот и работ хватало всем. И не зря в ряде стран, но не в России, пенсионерам – детям войны установили надбавки к пенсии, как благодарность за те лишения, которые выпали в детстве на их долю. Дело здесь не в материальной стороне, не в скромных общественных подачках, а в том же общественном национальном менталитете. Повторю: воевал весьнарод, а фронтовиками назвали далеко не всех; и стали одни героями, а другие как бы людьми второго сорта. И в этом тоже состоял большой шаг к концу КПСС. А о других шагах в этом направлении мы скажем ниже, ибо падение Советского Союза было вызвано совокупностью многих негативных факторов, а затем их число лишь возрастало.