Марк Гаврилов - Похождения Козерога

Когда фильм «Встреча на Эльбе» вышел на калининградские экраны, мой шестой класс, в полном составе, отправился смотреть, «как там играет наш Гаврилов». Едва появилась в кадре развалина с двумя немцами на балконе, я шипящим шепотом оповестил одноклассников:

– Вот здесь!

А после сеанса объяснил, что находился во время съемки в глубине комнаты, и оттуда подавал ведро с битой штукатуркой. Всех не покидала надежда разглядеть меня «в глубине комнаты», и мои товарищи добросовестно отсидели все сеансы кинофильма. Но не разглядели.

Так бесславно началась моя кинематографическая карьера. Мама, после отъезда съёмочной группы Григория Александрова, возмущенно делилась со знакомыми: ей, как она выяснила, предлагали участвовать в эпизоде, где при наступлении русских войск уплывают на теплоходе так называемые ночные бабочки. Одним словом, жена советского прокурора, мать троих детей должна была появиться на экране в роли немецкой шлюхи.

Пару лет спустя я ещё раз продемонстрировал свои способности перед кинообъективом. Но не в роли абстрактного героя, а как представитель Калининградского КЮБЗа (кружка юных биологов зоопарка). На этот раз меня снимал ленинградский кинодокументалист. Везло же на Григориев: первый «мой режиссер» был Григорий Александров, второй – Григорий Донец. Справедливости ради, уточню: он кинооператор-режиссер, весьма известный в своем деле, снимал до войны, был фронтовым кинооператором.

Его заинтересовал Калининградский зоосад. Зверья там, по сравнению с Кёнигсбергским, было несравненно меньше. Зато деревьев и кустарников, самого экзотического вида, свыше пятисот видов, их не коснулась пила землеустроителей. Так что, кинокартинка получалась живописная.

Кадр из журнала «Наш край».

Григорий Донец отснял для киножурнала «Наш край» сюжетец о зоопарке, где нашлось место для краткой информации о нашем кружке юных биологов, председателем которого как раз я и являлся.

Моя физиономия на экране занимала скромное место в ряду более выразительных морд – льва, верблюда, гималайского медведя. Я, безусловно, проигрывал в соревновании с шикарным веером павлина, красным задом павиана и ужимками профессиональных клоунов – шимпанзе.

Ровно через десять лет я вновь «повстречался» с ленинградским мастером-документалистом. Использовал уникальные кадры высадки геолого-разведывательного отряда, состоявшего из заключенных, возглавлял который бакинский нефтяник Косолапкин, тоже зэк, на берег речушки Чибью, где впоследствии вырос город нефтяников Ухта. Эти кадры отснятые тем самым Григорием Донцом, вошли, как кинодокумент, в мой фильм «Землепроходцы».

Не могу не отметить поистине издевательскую ухмылку истории: недавно узнал, что вся эпопея с походом и работой геологической экспедиции на ухтинской земле 1929 года отсняты Донцом по личному распоряжению начальника Ухтпечлага, Я. М. Мороза… в 1936 году. Методом «восстановленного факта». Мороз – это псевдоним Якова Моисеевича Иосема, попавшего в Ухтпечлаг из ОГПУ (Объединённое Государственное Политическое Управление) за превышение полномочий (бессудно расстреливал арестованных в Баку). Формально оставаясь заключённым, он стал, по собственному определению, Хозяином Ухтпечлага, то есть, его официальным начальником. Через два года был реабилитирован, ему вернули звание старшего майора госбезопасности. Спустя десятилетие вновь посадили и расстреляли, как пособника врагов народа. В 1958 г. – реабилитирован посмертно.

Хочется рассказать об одной детали, выкопанной из Интернета, относящейся к биографии заслуженного буровика Косолапкина. В 1949 году ему, в знак особого уважения, местные власти предложили выбрать в Ухте улицу, которую назовут его именем. Он долго ходил по небольшому городку и, наконец, остановился:

– Тут.

А вокруг – чисто поле, два барака, да вдалеке от них виднеется сарай.

– Иван Ильич, здесь же нет никакой улицы…

– Нет, так будет, – ответил он.

И, действительно, на том месте выросла, существующая поныне, улица Ивана Косолапкина.

А моя кинематографическая судьба, после робкого калининградского дебюта, развивалась впоследствии бурно. Я снимался во множестве фильмов. Однако, всему своё время.

Помимо неистребимого желания закаливать и совершенствовать организм у меня была ещё одна страсть – чтение. Едва научился разбирать буквы, как, в возрасте пяти лет, принялся за литературу. Превратился в пожирателя книг. Даже ночью, укрывшись с головой одеялом, при свете фонарика продолжал увлекательнейшее путешествие по страницам романов и повестей. Помнится, ещё в школу не пошёл, а уже одолел толстенный том «Порт-Артура». При этом обожал пересказывать прочитанное сверстникам. Вокруг меня вечно кучковалась ребятня, слушая в моей интерпретации повести о похождениях Ната Пинкертона, приключениях Тарзана. Знали бы они, как нахально перевирал я подлинные сюжеты, выдумывая собственные повороты в судьбах книжных героев. Мне нравилось сочинять небылицы, а слушателям было невдомёк, что им вешают лапшу на уши. Думаю, я ощущал себя ничем не меньше, чем властителем дум, только догадываясь, что это означает. Увлечение чтением было настолько сильным, что когда отец взял меня с собой в Москву, на время командировки, то я все дни проторчал в Ленинской библиотеке. С самого открытия и до закрытия. Отлучаясь на обед в расположенную неподалеку столовую Исторического музея. Там работала моя родная тётя Маня, меня там все любили и кормили, сами понимаете, по принципу – «лишь бы мальчик не похудел». В библиотеке привлекала приключенческая, авантюрная и криминальная литература, там же получил пристрастие к фантастике.

Интересно было бы взглянуть на мой тогдашний читательский абонемент. Сейчас кажется, что именно в Ленинке я познакомился с творчеством Берроуза, Беляева, Буссинара, последний покорил романами «Приключения в стране львов», «…в стране тигров», «…в стране бизонов». Как горели глаза моих слушателей, собиравшихся у барака, где жила тётя Маня, приютившая нас с папой на время командировки, когда я излагал им повесть Берроуза о человеке-обезьяне Тарзане и его похождениях! Правда, слушания те случались не часто – в выходные и санитарные дни Ленинской библиотеки. Рассказ поэтому получился многосерийным, на несколько вечеров. И надо же случиться такому: через какое-то время на советские экраны вышел трофейный фильм «Тарзан». Но к тому моменту мы с отцом вернулись в Калининград. На моё счастье я вовремя расстался с московской аудиторией, иначе, обнаружив уж слишком серьёзные расхождения изустного повествования с первоисточником, мне могли бы и бока намять.