Наталья Мазюкова - В зеркалах Времени

Через год, осенью 1912 года, Николая Ланцева пригласили на заседание уездного земского собрания. Его приход гласные почтили вставанием.

– Важно облегчить страдания больных людей, чтобы было меньше смертей. Со своей стороны я принял посильное участие в этой борьбе, построил и оборудовал глазную лечебницу на 30 коек в память покойной моей супруги Любови Алексеевны, – сказал Николай в приветственном слове.

На торжественном открытии депутация во главе с председателем земской управы Шамариным преподнесла Николаю адресную папку в честь открытия лечебницы. Поздно вечером Николай, придя домой, ещё раз прокрутил в голове события памятного дня. «Вот и свершилось, Люба, в память о тебе открыта в городе лечебница». Николай близоруко всматривался в портрет, словно желая получить одобрение. Рука сама собой потянулась к папке с торжественной золотой надписью.

Отогнув зеркальные крылья «стрекозы», Дар вышел из ловушки и направился к стеклянному кубу «офиса», они со Снегом приспособили буклайн для хранения артефактов и размещения хроновизора и демосканера. «Снег, наверное, ещё не вернулся, просмотрю демограмму, сканы артефактов». Войдя в офис, Дар положил папку из коричневой кожи с потускневшей золотой надписью. Неожиданно перед его глазами возникло лицо жены Лады Ветер. Оно было настолько реальным, что у Дара сжалось сердце. Лада возглавляла спецподразделение космических разведчиков. Во время последнего задания по обезвреживанию террористов с Кассиопеи, захвативших летний детский лагерь на Венере, она, спасая детей, погибла. Боль утраты стала тупой, ноющей, но уже не проходила. Шумное появление Снега отвлекло Дара от грустных воспоминаний.

– Во имя жизни, Дар! – приветствовал Снег и сразу без пауз выпалил, – кажется, наша теория верна. Яркие личности пишут историю, влияют на её ход. И когда они покидают свой город, он хиреет и, наконец, исчезает. Думаю, то же случилось с Рядином. Я готов хоть сейчас доказать.

– А ты не торопишься, Снег? Стоит всё проверить тщательно, собрать достоверные сведения. Только не задерживайся надолго, ты много работаешь и мало отдыхаешь. Дар был явно озабочен изменившимся видом Снега.

– Ерунда, – легкомысленно откликнулся Снег, – я нисколько не устал и готов отправиться в путь.

Николай Алексеевич Сенский шёл по пустынной улице Рядина. Молодые деревья кивали ему, словно старому знакомому, шевеля ветками, усыпанными молодыми нежными листочками. Воздух был прозрачен и по-утреннему свеж. Солнце лениво шествовало по бледно-голубому небу, птицы весело щебетали. Настроение Николая Алексеевича было приподнятым. Он выделялся заметной фигурой, высоким ростом. Яркие каштановые кудри он привык гладко зачёсывать, но аккуратная рыжая бородка выразительно курчавилась, придавая гиганту чуть-чуть мягкости. Зелёные глаза всегда смотрели очень внимательно и проникали, казалось, в самую душу. Он приехал в этот маленький уездный город в 1839 году, за плечами осталась служба в духовной консистории Лукаги, потом перешёл в казённую палату копиистом. Вскоре энергичная натура Николая потребовала настоящего дела. Он поступил в Медико-хирургическую академию. Затем было обучение в университете. Получив квалификацию лекаря-врача, он восемь лет практиковал. Степень лекарь была адекватна учёной степени кандидата наук и присваивалась всем выпускникам медицинских факультетов университетов и Медико-Хирургических академий. Больница, в которой работал Николай Алексеевич, находилась в частном арендованном доме. В ней было 15 коек. Случаи, с которыми обращались к нему больные, были разные. В последнее время значительно увеличилось количество больных оспой. Суеверный народ, практически незнакомый с передовыми методами лечения, всячески сопротивлялся вакцинации. Николай Алексеевич решил вести открытую борьбу с противниками оспопрививания. Он как большинство отечественных врачей отдавал себе отчёт в пользе вакцинации как единственном способе ликвидировать болезнь. Результаты последних медицинских исследований показывали, что удалось полностью ликвидировать эпидемии натуральной оспы. Николай Алексеевич переговорил со всеми священниками окрестных церквей, убедив их в необходимости спасения человеческих жизней, в том числе и проповедуя. Не щадя себя, Николай Алексеевич работал в больнице, ходил по домам, ездил по деревням Рядинского уезда. Зачастую возвращался поздно ночью. Это была яростная, непримиримая борьба за жизнь людей. Ежедневно врач отслеживал количество больных и излечённых. Сенский отдавал работе все свои силы. К нему обращались «Ваше благородие», потому что за усердие ему был пожалован чин титулярного советника и золотая медаль за успешное оспопрививание. Николай Алексеевич всем сердцем полюбил Рядин, хотя родился и вырос далеко от этих славных мест. Отсюда он ушёл на Крымскую войну был награждён бронзовой медалью, но в Рядин больше не вернулся.

В свете зарождающегося дня по ещё сонной равнине шёл мужчина. На его молодое лицо уже залегли заметные тени усталости, рыжие, некогда сверкающие огнём волосы потускнели. Во всей фигуре чувствовалась некая грузность, словно в одно мгновение времени молодой, энергичный мужчина прожил целую жизнь, полную тревог, лишений и потерь. Исследователь времени Снег Север (это был он) подошёл к стеклянному кубу офиса опустошённый. В этот ранний час Дар уже работал: тихо щёлкал хроновизор, на дисплее демосканера сменялись картинки, датчики излучателя показывали уровень энергии.

– Здравствуй, Дар, – неожиданное обращение на русском удивило учёного. Он, вздрогнув, оглянулся. Вид Снега поразил его.

Не дав опомнится своему учителю, Снег произнёс:

– Наша теория не лишена смысла. Какие самоотверженные титаны были прежде. Без техники, сталкиваясь с постоянным непониманием и неприятием, они трудились и упорно шли к намеченной цели, жили во имя блага людей и процветания города.

– Есть ещё одна теория. Многие учёные считают её романтической. Так называемая книга времён уже написана, жизненное течение предопределено. И мы – люди будущего – не в силах изменить в прошлом естественное развитие и повлиять на ход прошлых исторических событий.

– Да, теория фаталистическая, – заметил Снег. Он задумался, глядя на золотую медаль, отразившуюся в зеркале.

– Нам предстоит определиться, в какой год мы полетим. Уровень энергии невысок, поэтому нужно выбрать период, близкий к нашему времени.

– В 2090-й! – живо откликнулся Снег, – юбилейный, вдруг нам улыбнётся удача. Снег снова стал прежним, стремительным и улыбчивым.

– Я уже просмотрел исторические документы, они хорошо сохранились. Но, знаешь, поражает наивность людей, они по-прежнему верят в чудеса, разленились, но при этом алчны и эгоистичны.