Людмила Павличенко - Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу

Последнюю зимнюю сессию на четвертом курсе истфака я вместе с однокурсниками сдала в январе 1941 года с отличными и хорошими оценками. Руководство Государственной исторической библиотеки в Киеве предложило мне поехать в длительную – месяца на четыре – командировку в Одесскую публичную библиотеку старшим научным сотрудником для укрепления там научных кадров. Богатейшие фонды этой, одной из самых старых на Украине библиотек были мне известны. Я полагала, что без труда напишу там свою дипломную работу, посвященную Богдану Хмельницкому, присоединению Украины к России в 1654 году и деятельности Переяславской Рады. На следующий год мне предстояло защитить в КГУ эту дипломную работу и получить диплом о высшем образовании.

Я готовилась к отъезду, пребывая в самом радужном настроении. Но все-таки разговоры с отцом, к счастью, на меня подействовали. Потому я положила в чемодан не только паспорт, студенческий билет и зачетную книжку, но и свидетельство об окончании Снайперской школы, брошюру Дорогого Учителя и еще одну или две военных книги, в частности, сборник мемуаров «Бои в Финляндии», изданный в Москве в начале 1941 года.

Поезд Киев – Одесса отходил вечером. Моя семья в полном составе прибыла на вокзал. Папа, как всегда, был серьезен и молчалив. Мама давала мне последние советы насчет правильного питания. Сестра Валентина и ее молодой человек Борис шептались о чем-то. Сын Ростислав никак не хотел отпускать мою руку, просил взять его с собой, обещая помогать мне в работе. На глазах у него закипали слезы, я пыталась хоть немного утешить его и развеселить. Могла ли я тогда думать, что расстаюсь со Славиком почти на три года!..

Ничего необычного не было в начале того, теперь памятного всем воскресного дня 22 июня 1941 года. Над Одессой сияло прозрачное небо, светило жаркое южное солнце. На море стоял штиль. Гладкая голубая равнина простиралась до самого горизонта, и чудилось, будто где-то там, вдали, она сливается с таким же голубым небом.

Раннее утро я, моя приятельница Софья Чопак, работавшая в Одесской публичной библиотеке, и ее старший брат провели на пляже. Обедать решили в «Чебуречной» на улице Пушкинской. Мы имели заранее купленные билеты и вечер планировали провести в театре, слушая в исполнении местных артистов оперу Верди «Травиата».

В двенадцать часов дня, сидя на открытой веранде «Чебуречной» в ожидании своего заказа, мы услышали из репродуктора на улице сообщение о том, что сейчас будет выступать заместитель председателя Совета Народных Комиссаров, нарком иностранных дел товарищ Молотов. То, что сказал наркоминдел, показалось нам совершенно невероятным: сегодня, в четвертом часу утра, Германия вероломно напала на Советский Союз…

– Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда, – взволнованно, но твердо звучал голос Молотова. – Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!..

Речь длилась всего несколько минут, и сразу осознать случившееся было трудно. Как заколдованные, мы сидели за столом и ошеломленно смотрели друг на друга. Но вскоре официант принес блюдо с чебуреками и бутылку белого вина. Точно вернувшись в обычный мир из какого-то зазеркалья, мы заговорили между собой громко и бессвязно.

Тем временем улица Пушкинская постепенно наполнялась народом. Люди собирались под репродуктором, оживленно обменивались впечатлениями. Душевное волнение гнало их из домов на улицу. Они хотели видеть соотечественников, знать, как другие восприняли страшную новость. Понять общее настроение, ощутить то единство, к которому призывал их народный комиссар иностранных дел. Паники и растерянности в толпе не чувствовалось. Все уверенно говорили: мы разобьем фашистов!

Никто в Одессе и не подумал отменять сеансы в кинотеатрах, спектакли, концерты, традиционное воскресное гуляние на Приморском бульваре с выступлением духового оркестра. Наоборот, залы были переполнены и в опере, и в Русском драматическом театре, и в Театре юного зрителя, расположенных недалеко друг от друг на улице Греческой, и в городской филармонии. Публика ломилась и в цирк на аттракцион с дрессированными тиграми…

Мы тоже не стали отменять поход в оперный театр и в начале восьмого часа вечера сидели на своих местах в 16-й ложе бельэтажа и смотрели на сцену, где шел первый акт «Травиаты». Одесситам и гостям города предлагали поверить, будто они находятся в роскошном доме парижской куртизанки Виолетты Валери. Декорации, костюмы, голоса певцов, игра оркестра, само оформление зала с позолоченной лепниной, огромной хрустальной люстрой и потолком, красиво расписанным французским художником, пребывали в полной гармонии между собой. Но что-то мешало наслаждаться сим изысканным зрелищем. Словно оно относилось к другой, стремительно уходящей от нас жизни. После первого действия, в антракте я предложила своим знакомым покинуть театр.

Мы пошли к морю. На летней эстраде Приморского бульвара духовой оркестр наигрывал бодрые военные марши. Звонкое пение труб, громкие удары барабана звучали над берегом. На глади водного пространства одесской бухты виднелись силуэты боевых кораблей Черноморского флота: старинный крейсер «Коминтерн», переоборудованный под минный заградитель, эсминцы «Шаумян», «Бойкий» и «Безупречный», канонерские лодки «Красная Абхазия», «Красная Грузия», «Красная Армения». Стальные корпуса, мачты, мощные орудийные башни с длинными стволами больше соответствовали нашему настроению. Все-таки объявлена война…

Согласно мобилизации, о которой сообщили уже на следующий день, призыву в армию подлежали военнообязанные четырнадцати возрастов, от 1905 до 1918 года рождения. Я, рожденная в 1916-м, под призыв попадала. Нисколько не сомневаясь в том, что меня примут тотчас и с радостью, я отправилась в военный комиссариат Водно-транспортного района Одессы. Предстоящая встреча с военкомом казалось мне весьма торжественной, и я надела свое лучшее крепдешиновое платье, красивые белые босоножки на высоком каблуке. В сумочке у меня лежал паспорт, студенческий билет и свидетельство об окончании киевской Снайперской школы Осоавиахима.

У дверей райвоенкомата толпилось множество людей. Попасть в кабинет военкома я смогла только часа через два. В комнате было душно и накурено. Поминутно хлопали двери. Охрипший военком с сизо-красным лицом что-то доказывал пришедшим к нему двум парням деревенского вида. Он ошалело посмотрел на меня и сказал: