Геннадий Табаков - На виражах жизни

Большое впечатление произвели реки Бухтарма и Иртыш. В последующем, закончив 8-ой класс, я с группой одноклассников, участвовал в туристическом походе на Рахмановские ключи.

В то время это был малоизвестный курорт из-за труднодоступности, находившийся на берегу очень холодного и глубокого вулканического озера, окружённого высокими горами, покрытыми кедрачом.

Странно, прямо у озера, на берегу вытекающей из него речки с ледяной водой, бьют из-под земли горячие источники, насыщенные газом Радоном, очень помогающим лечить ревматизм.

Два дня пути пешком от деревни Урыль, вдоль рек Бухтармы и Берель, постоянно поднимаясь в гору с рюкзаком за плечами, под дождём – вот, что ждало нас впереди.

По прибытию мы, как награду, восприняли то блаженство, которое наступило после погружения в горячую воду источников, которая бурлит, как кипяток в деревянных срубах ванн и выталкивает тело на поверхность.

После купания усталость моментально исчезает. В наши дни добраться в это место можно транспортом, но я не жалею о пройдённом маршруте.

Большое впечатление у меня осталось от рыбалок, которые проходили на привалах. Рыбу ловил на искусственные мушки, заблаговременно, сделанные, по совету старших братьев, из пера рыжего петуха, пойманного во дворе дома, где мы ночевали, за что чуть не поплатился изгнанием из отряда, хозяйка подумала, что петуха ловлю на суп и подняла шум.

Рыбалку на Бухтарме нельзя забыть: прямо из, пенящейся, воды выпрыгивают, за летающими насекомыми, хариусы. Ловил с больших камней, мушка не успевала коснуться воды, как наиболее шустрые рыбки хватали её, но они были небольших размеров и это быстро надоедало.

Другое дело рыбачить у берега, где в маленьких заводях, под крутящейся листвой, прятались крупные хариусы, которые жадно хватали наживку, после подсечки, резко уходили в глубину, вываживать их из воды приходилось с большим трудом.

Ах, какая это сильная и красивая рыба! А какая вкусная уха из неё получалась, к большому удовольствию проголодавшихся ребят, кажется вкуснее ничего не ели.

Вот из таких прекрасных мест увезли меня в незнакомый город, со странным названием Шемонаиха, где прошло основное детство. Расположен он на границе горной и степной местности на берегу быстрой реки Убы, притока Иртыша.

Марьин Утёс в дни моего детства… Шемонаиха

С одной стороны реки высится гора Мохнатуха, а с другой стоит Марьин Утёс, названный так в книге «Тени исчезают в полдень» известным писателем Анатолием. Ивановым, жившим в этом городе.

Под утёсом, большим эллипсом, растянулось озеро с чистейшей водой, покрытой круглыми листьями кувшинок. В то время моста через реку не было, его роль выполнял паром, со скрипом скользивший по тросу от одного берега – к другому.

Я часто, со старшими братьями, переправлялся на другой берег, чтобы сходить на это озеро искупаться, вода в нем прогревалась быстрее, чем в реке.

Там же ловили рыбу, в основном клевал крупный окунь, иногда линь, много было щуки, но эта рыба была не для наших удилищ, сделанных из тонкого ивняка. Позднее, когда построили через реку мост, у озера создали зону отдыха, и рыбы стало меньше.

Весной река, всегда, разливалась, затапливая прибрежные луга, и уносила с собой все, что попадалось на её пути, а летом, местами, тихо, а на перекатах – стремительно, несла прозрачную и тёплую воду в холодный Иртыш.

Рыбы в реке было много, сразу, после ледохода, начинал клевать налим, которого ловили на крупного червя, донки ставились на ночь, а утром мы бежали проверять их.

Незабываемое чувство гордости наполняло меня, когда возвращаясь, домой, нёс на кукане тяжёлых и блестящих налимов, знал, что мама похвалит меня и приготовит из рыбы вкуснейший пирог.

Наша семья (Люда, Гена, Саша, Юра, Володя, Мама, Виктор), 1952 г.

Семья была большая, поэтому пирог она делала на весь противень, еле входивший в Русскую печь, начинкой было мясо рыбы, искусно отделённое от костей, картофель, лук и специи. Особенно вкусные пироги получались из мяса Нельмы – редкой рыбы, заходившей в Убу из Иртыша. Её ловили братья во время большой воды.

Дом в Шемонаихе был глинобитный, сделанный из смеси глины с соломой. Крыша также была покрыта соломой, а позднее крышу покрыли шифером и в доме был сделан ремонт и перепланировка.

Ремонт в основном состоял из того, что стены обрубались топором, выравнивались, штукатурились глиной и белились известью, сделанная перегородка добавила третью комнату, для бабушки Анны (Нюры), матери отца.

Он её привёз со своего родного села Солоновки на грузовом такси, вместе со всем её имуществом: сундуком с одеждой, пятью ульями с пчёлами и бадьёй мёда, чему я особо был рад.

Бабушке было тогда уже около ста лет, была она крепкой и здоровой, со своими, почти полностью сохранёнными зубами. Очень была молчалива, почти всегда сидела в своей комнатке и выходила оттуда только тогда, когда все уходили из дома по своим делам.

Лично я её даже побаивался, любой шум её раздражал, и я старался быстрее убежать на улицу. Так мы сосуществовали с ней многие годы, пока не заболел белокровием отец.

Тогда мы не знали причину его болезни, но позднее Шемонаиху официально стали считать зоной радиоактивного заражения от проведённых ядерных испытаний, введя полагающиеся льготы. Много взрослых и детей болели от облучения.

Отец долго лечился в больницах, ездил на курорты Кавказских Минеральных Вод, а потом решил переехать всей семьёй на Северный Кавказ.

Но это случится позднее, когда закончится моё босоногое детство, а пока я наслаждался жизнью и бегал босиком по сопкам и полям, не подозревая, что кругом лежат в земле несметные природные богатства.

Приехав в Шемонаиху в 1970 году, я не узнал её окрестностей. Кругом были открыты рудники, в которых добывались редкие полиметаллические и урановые руды, а также золото. А на другом берегу Убы была построена обогатительная фабрика. Город жить богаче от этого не стал, но экология сильно нарушилась на долгие годы.

Рыбалка стала неотъемлемой частью моей жизни. Каждое лето, с появлением первой травы, ранним утром сначала с братьями, а потом, став школьником – один, выгонял нашу кормилицу корову, по кличке Зорька на улицу, где ко мне присоединялись соседские мальчишки: Петька Устюжанин и Генка Сайбель, со своими коровами и мы бежали, не поспевая за спешащей на пастбище голодной скотиной.