Михаил Выдренков - Сия жестокая бора

В 1838 г. наши войска заняли Новороссийск. Обширная бухта его, закрытая от морских ветров и лежащая в кругу действий против черкес и вблизи от Крыма, представила значительные удобства его перед Сухумом крейсирующему отряду; почему Новороссийск и назначен был вместо Сухума для временного пребывания отрядного командира и для освежения крейсеров.

С этого времени начался настоящий период кавказского крейсерства, в котором эта эскадра постоянно является уже с духом деятельности и стремления к положительной пользе и служит надежною подпорою для укреплений и сильною рукою во всех действиях, совершающихся по берегу. Адмиральский фрегат бессменно носится вдоль линии, опрашивая о положении сомнительных укреплений. Всякий крейсер представляет самим собою явление, которое столько веков безуспешно отыскивали ученые: «вечное движение»; и кавказский берег с его поселениями, опоясанный такою летучею эскадрой, находится в положении, совершенно обеспеченном и в отношении продовольствия, доставляемого исправно на кавказских транспортах, и со стороны неприязненных покушений на форты, которые общими силами с моря и берега вовремя предупреждаются или отражаются смело и решительно.

Теперь, наблюдая за каждым крейсером, вы увидите всякий день, как он встречает и опрашивает суда, показывающиеся на горизонте; потом вы следите за ним, когда он змеей извивается перед бухтами и ущельями около берега, высматривая, не готовится ли где чектырма к спуску на воду. После того он бежит к береговым укреплениям на его дистанции, узнает об их состоянии и предлагает услуги. Если сильные скопища горцев показываются перед фортом, крейсер бросает якорь у самого берега, свозит десант или обстреливает укрепление и вместе с ним отражает неприятеля.

Призы и чектырмы стали чаще показываться на буксире у крейсеров и реже выходить из своих ущелий и балок… [2].

Журнал «Морской сборник», 1848 г.:

Если б великий поэт наш ожил и посмотрел, что сделалось с прославленным им югом, то отрекся бы от звучного стиха:

От финских хладных скал до пламенной Колхиды…

и нашел бы, что эпитет «пламенный» теперь не у места: юг наш превратился в север, по крайней мере, в прошедшую зиму. В Тифлисе катались уже на санях, когда в Архангельске жаловались на бесснежье. Зима с 1847 года на 48-й год была одна из таких, какие изредка посещают наш не привыкший к холоду Новороссийский край. Ее сравнивают с зимами: так называемую Очаковскую 1788—1789; памятную современникам 1812, 1828—1829 и 1837—1838 годов. В степной части Крыма свирепствовали постоянно, более 36 дней, страшные метели; скот по трое и более суток оставался без корму в загонах, куда невозможно было пробраться по причине снежных сугробов, заградивших входы. Сады были покрыты снегом до того, что виднелись одни только вершины деревьев. Ложбины превратились в снежные возвышенности. На Черном море в течение зимних месяцев дули сильные ветры, а у восточного берега свирепствовала бора.

Бора у северо—восточного берега Черного моря дует в NO—й четверти с различною силой, исключительно на пространстве от Анапы до форта Вельяминовского 3 3 Форт Вельяминовский возник в 1838 г. как укрепление, с 1896 г. город Туапсе. ; далее к SO она постепенно слабеет и очень часто переходит в свежий SO. Разрушительная сила боры бывает только у самих берегов; далее же в море она чувствительно ослабевает; были случаи, что суда, находившиеся не в дальнем расстоянии от берега, при порывах боры крепили марсели, между тем как другие, мористее, несли брамсели.

Нигде бора не свирепствует с такой ужасной силой, как в Новороссийском заливе. Залив этот вдается от мыса Дооб, при входе, к северо—западу почти на восемь миль; по северо—восточную сторону его возвышается сплошной хребет гор, высота которого над поверхностью моря до двух тысяч фут. Простираясь вдоль залива в расстоянии от берега около 11⁄2 мили, хребет этот к NW оканчивается постепенным скатом к обширной лесистой долине в верховье залива; к SO, обогнув Новороссийский залив, идет по северо—восточную сторону Геленджика, за которым вскоре сливается с другими горами. Склон этого хребта к заливу, у вершины голый, безлесный, идет вначале под углом более 45° к горизонту, потом, делаясь постепенно положе, покрывается кустарниками, разрезывается неглубокими ущельями, образуя как бы ряд хребтов, спускающихся к заливу, у которого они и оканчиваются каменными обрывами. По многим ущельям протекают небольшие ручьи, вливающиеся в море. Юго—западный берег залива вначале полог; потом, постепенно возвышаясь, сливается с хребтом гор, который к юго—западу высокими утесами упирается в море и, рассекаясь (местами) ущельями и долинами, оканчивается к северу низменностью у Анапы.

На юго—западной стороне залива, у самого верховья его, расположен основанный 1838 году Новороссийск сдвумя своими фортами, южнее устья текущей с севера по долине горной речки Цемес, в южном конце залива, между хребтом гор и высотою над мысом Дооб, находится в узкой ложбине укрепление Кабардинское, построенное в 1836 году.

Вестниками боры в Новороссийске бывают клочья облачков, являющиеся на вершине хребта, при чистом небе; облачка эти вскоре, как будто отрываясь от хребта, теряются в атмосфере; вместо их из—за гор показываются новые; в то же время налетают по временам с гор порывы ветра, меняясь в направлении более нежели на четыре румба; порывы эти начинают набегать чаще и сильнее: тогда наступает настоящая бора; – несясь с гор порывами, с невыразимою силою, бора достигает залива, вздымает воду частыми гребнями, срывает верхи их, и, несясь водяной пылью, кропит ею на берегу здания и отдаленные деревья; срывает железные крыши и сворачивает их в тонкую трубку. Человек, застигнутый порывом боры на площади, прилегает к земле и, предавшись воле ветра, катится до первой преграды. Зимой, при морозе 16° и более, срываемая ветром вода, примерзая к корпусу и рангоуту судов, образует род ледяной коры, беспрестанно увеличивающейся в объеме; люди, обрубая лед, сменяются беспрестанно, язвимые в лицо, как бы иглами, мерзнущею водяною пылью; платье на них леденеет, все члены костенеют; на судне сквозь оглушительный заунывный свист ветра нет никакой возможности отдавать приказания; вода в заливе при порывистых вихрях боры кажется клокочущею; от страшного завывания ветра сопровождаемого протяжным, сливающимся в один гул оглушительным треском в нескольких кабельтовых нельзя слышать пушечных выстрелов; весь залив покрывается густою, мрачною мглою, сквозь которую никакое зрение не может отличить предметов в нескольких саженях; иногда только в зените видно небольшим кругом чистое небо. Ночью от густого воздуха и необыкновенной быстроты его течения звезды как бы дрожат на небе [3].