Семен Гурарий - Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Когда-то на вопрос, как Вам удается сохранить форму, Вы ответили: «Сижу не жрамши». Об этом очень талантливо написал в своем эссе о вас Андрей Вознесенский.

А вы знаете историю этой фразы? Одна французская журналистка донимала меня вопросами о диете: чем я питаюсь, не лепестками ли розы, и так далее, пока я ей не ответила по-русски: «С ижу не жрамши!» Она так и напечатала в газете, только латинскими буквами. Андрей был в восторге и использовал эту фразу. С его легкой руки это выражение ко мне «пришилось» навсегда. Хотя сидеть не жрамши? Со мной это иногда случалось, но о-о-о-очень редко, так – через много о …

Наши век и время двигаются в каком-то диковинном танце. Даже наш разговор «пританцовывает» и не всегда хочет выстраиваться согласно алфавиту. Движение времени настолько порой нереальное, что невольно хочется спросить: живем мы или не живем? Или это какая-то иллюзия, мираж?

Живем мы или не живем? Скорее всего живем, раз чувствуем, разговариваем. Раз вы мне такие вопросы задаете. Вот когда не будем ничего чувствовать, тогда…

Не кажется ли Вам, что жизньс годами как-то убыстряется? Становится более стремительной.

Как ни странно, но мне так не кажется. Когда говорят: «Жизнь так быстро протекла, пролетела», то мне хочется воскликнуть: «Да что вы, она просто бесконечна!» Все, что было, было безумно давно, и живу я безумно давно, наверное, сто лет. Словом, я совершенно не разделяю общепринятого мнения: «Ах, жизнь пролетела как вихрь!»

Я имел в виду, что сама окружающая жизнь набрала определенную скорость. Теперь люди быстрее передвигаются и вроде бы быстрее говорят, танцуют.

Ну, раньше и вода была слаще, и собаки иначе лаяли.

Кстати, теперешние собаки и в самом деле лают по-другому. Только думают ли люди в своей массе теперь быстрее?

Нет, по-моему, ничего не поменялось. Жизнь как была, так и осталась в своей основе прежней. Иллюзия изменений связана со скоростью наших передвижений самолетами и прочими транспортными средствами. Действительность превзошла технически почти все, о чем мечтали люди. Поэтому даже сказки на современных детей уже мало действуют. Я недавно слышала, как одна маленькая французская девочка, узнав о чудесном волшебстве слов «Сезам, откройся!» из сказки «Волшебная лампа Аладдина», сказала без всякого удивления: «А, это двери открываются, как у нас в универсаме». Такие и прочие пришедшие к нам технические новшества стали привычными средствами каждодневного обихода. Всего этого такое количество, что жизнь и кажется быстрей. Мне, помню, когда-то удалось за три часа на самолете «Конкорд» в Южную Америку долететь! Сравните – былое месячное путешествие на теплоходе и стремительные, невероятные три часа в воздухе! И все эти изменения произошли в течение одной жизни.

Наверное, при необходимости печку, которая раньше только в сказках сама ездила да любимых героев возила, в настоящее время можно модернизировать и заставить летать с реактивной скоростью.

Сказка превзошла быль – это так. Но жизнь осталась жизнью. Люди живут и умирают только один раз. Это поменяться не может.

Ощущаете ли Вы себя свободной, и если да, то что привносит в Вашу жизнь это чувство?

Многое. Может быть, потому, что ведь раньше я была несвободна и зависела от занимавших всякие начальственные должности ничтожеств. Впрочем, они и сами были, конечно, несвободны. Мало того, становились, в первую очередь, рабами той системы. Помните, как у Андрея Вознесенского: «Победители, прикованные к пленным…»?

Если человек свободен, он, тем не менее, должен даже в быту, в каждодневном «мельтешенье», все равно обозначать для себя пределы свободы.

Конечно, абсолютной свободы нет, с этим я согласна. Но люди, которые не жили в той нашей жуткой тоталитарной системе, они не могут понять, как мы жили. Когда молодая солистка Большого театра Светлана Захарова меня как-то недавно спросила, почему запрещали «Кармен», я должна была бы ей все объяснять сначала. И даже если все-все объяснить, это ничего не даст. Выросло новое поколение другой формации.

И потом, как говорят в Германии, каждый человек должен упасть на свой собственный нос. На чужих ошибках мало кто учится.

Только на своих. Ведь все думают, я не такой, я особенный, у меня все будет по-другому. А потом наступают разочарования и так далее.

Вероятно, поэтому так мучают многих людей, осознанно или неосознанно, мысли о некоей незавершенности своей жизни, своих устремлений: вот это я не сделал, вот это не свершилось…

Это уже характер. Меня кто-то спросил: жизнь – это эскиз ? На сто процентов нет. Многое я сделала в своей жизни вопреки обстоятельствам. Казалось, можно быть довольным – преодолела. И все-таки многое свершилось в силу разных причин несколько поздновато. Даже Бежар как-то сказал в сердцах: «Эх, если бы я знал Майю на двадцать лет раньше, мой балет был бы другим…» Поэтому, размышляя о незавершенности любой жизни, я, в который раз, мыслями возвращаюсь к Парижу, к жизнеощущению парижан, олицетворяющему для меня вневременную открытость миру. Возможно, я идеализирую, но мне кажется, что все в этом городе сплелось воедино – прошлое, настоящее, будущее – и что это не просто парижане, а жители всей планеты, которые на парижском «перекрестке» просто встречаются, обмениваются и «переваривают» самые различные направления жизни и искусства. Где всё (и, кстати, в балете тоже) перемешалось. И не требует никакой завершенности. Ее и не может быть, так как процесс этот вечный, как сама жизнь, перетекающая от одного поколения к другому. И это нормально и замечательно, что нас, передовых, так сказать, европейцев одинаково восхищают теперь танцоры из Китая и Японии, Филиппин и Кореи. Разумеется, европейское мышление, культурные традиции по-прежнему сильны, но сегодня это лишь часть всемирных процессов. Я говорю, разумеется, о балете. Конечно, в Европе тоже всякие «загибы» есть. Скажем, произведения французского композитора, парижанина Пьера Булеза, это для меня вовсе не Париж. И даже, простите, не музыка.

Несмотря на постоянное и пристальное внимание к нему и его творчеству журналистов?

Журналисты,или медиа, как сейчас говорят, создают так называемых кумиров порой из-за своей заполитизированности , групповщины. Они чаще всего «специалисты» во всех областях. Особенно в искусстве. А на деле – просто выскочки. Это я говорю вне всякой связи с Булезом. Есть, скажем, на русском телевидении такой Вульф. Он просто врет с телеэкрана. Например, про то, как во время прогулки с балериной Ириной Колпаковой та ему якобы сказала то-то и то-то, а на поверку оказывается, что она даже и не знакома с ним. Или как актера Евгения Урбанского пригласили на главную роль в фильм «Коммунист», хотя общеизвестно, что его никто не приглашал, а он сам напросился на эту роль. Если уж ты рассказываешь с экрана, то хотя бы правду не надо подтасовывать. Мелочи? Но с таких мелочей начинается вседозволенность во всем. Любой может интерпретировать факты со своей колокольни. Словом, второй Мюнхгаузен. Но с каким видом! С каким апломбом! И с какой тенденциозностью! Беллочка Ахмадулина когда-то даже написала: «Чтоб в беззащитную посмертность пытливо не проник Виталий Вульф».