Янник Прово - Милен Фармер – великий астронавт

Я была на курсах Флорана (Cours Florent), на тех же театральных курсах, которые посещал и актер/режиссер Пьер-Лу Ражо (Pierre-Loup Rajot). Учат ли там чему-нибудь? Я часто оставалась после занятий. Но это остаётся интересным периодом. Там я встретила преподавателя, которого очень любила, но это всё. Что касается игры и всего остального, то не думаю, что я там чему-то научилась, но это из-за того, что я ничего не хотела изучать. У меня была несовместимость, но не в плане характера, а в плане театра и игры. Признаюсь, что у меня не было такой же манеры речи. В ней много кривляния, дергания, и мало того, что меня вдохновляет. Я всегда знала, что нужно было ждать подходящий момент, чтобы дать то, что я должна дать. Сейчас я согласна гримасничать. Но тогда, без сомнения, это был неподходящий момент. Я любила смотреть, как работают другие, это мир, который я очень любила, но я, например, не очень-то хотела подниматься на сцену: я была слишком замкнутой и слишком боялась, что не смогу выйти на сцену. Однако намного позже, поднимаясь на сцену, чтобы петь, я заметила, что это бой, который может закончиться чем-то более радостным. Подниматься на сцену – это может казаться очень естественным, но это крайне жестоко и противоречиво. К счастью, это такое большое удовольствие!

Именно во время занятий на таких театральных курсах, как курсы Стриндберга (Strindberg), ко мне пришла любовь к чтению: это было откровение. Когда я училась на этих курсах, я также открыла для себя Чехова. В школе нас постоянно заставляли читать классику, «основных» авторов. Моя реакция всегда была категорическим отказом. И позже мы начинаем искать объяснения, понимание, мы пытаемся повстречаться в литературе, в музыке: это как найти своего брата, сестру или отца, чтобы получить какой-то образ. Я довольно поздно всерьез увлеклась литературой. До этого я мало читала. Оттуда же ко мне пришла любовь к словам.

Нам была дана возможность ставить пьесы, и мы могли выбирать фильмы. В результате, с тремя коллегами, может быть больше, мы выбрали «Josépha». Мы поставили эту театральную пьесу, следуя книге. Иначе говоря, мы взяли практически все диалоги и пытались сделать монтаж. Именно этот проект мы с друзьями показали руководству. И оно приняло этот проект. Я играла роль Миу-Миу (Miou-Miou), это очень красивая роль.

В восемнадцать лет я оплачивала свои курсы, работая манекенщицей. Относительно моего будущего моё мнение раздвоилось: я не знала – может быть, конный спорт, а может быть, театр и кино. Это мне абсолютно не говорило о том, чтобы однажды я стала театральным преподавателем! Хотела ли я быть актрисой? Да, возможно. По правде говоря, я действительно не знаю. Эти курсы принесли мне другое, и пустить меня в актрисы в том возрасте было бы ошибкой. Существует много актеров, которые имеют свои собственные переживания. Играть роль доставляло мне удовольствие и настоящее неудовольствие. Странно… У меня не было настойчивости. Это было всего лишь проходящим увлечением. Есть вещи, которые не объясняются. Пройти через песню – это тоже путь, чтобы попытаться однажды стать актрисой.

Я покинула курсы драматического искусства после того, как была выбрана Бутонна (Boutonnat) и Дааном (Dahan) для исполнения «Maman a tort». Может быть, я не полностью отказалась от идеи кино, но в тот момент я поняла, что я посвятила бы себя песне, так как это является частью моего характера: когда я что-то делаю, я делаю это основательно, и я пытаюсь это делать хорошо.

Моя семья относительно многочисленная. Братья, сестры… У меня долгое время было впечатление, что я посторонняя внутри своей собственной семьи. Мне ужасно не хватало любви, внимания. Тем не менее, эти проблемы ушли в прошлое. Я отказываюсь говорить в интервью о своих отношениях с семьей, чтобы защитить её и себя. Это моя единственная личная территория! Эта профессия может быть жестокой, некоторая доза жестокости необходима для того, чтобы защитить своих близких родственников. Таким образом, это часть моей биографии, которую я действительно хочу скрыть. Я стерла свои воспоминания, так как меня это не интересует. Понятие «сегодня» я предпочитаю понятию «вчера», и я отказываюсь думать о будущем. Что ещё сказать… Мой отец родился в Марселе, а моя мать рыжеволосая. Она живет в районе Плейбена (Pleyben) 2 2 Pleyben – город, расположенный в провинции Бретань, недалеко от северо-западного побережья Франции. ( Примеч. переводчика. ) . Ребенком я проводила свои каникулы в Бретани (Bretagne), на ферме. Я обожаю вычурные пейзажи Бретани! То, что во мне есть от бретонца, так это упорство и чувство внутренней силы земли. К тому же, я обожаю блины! Мы семья долгих молчаний, но которые, тем не менее, не являются долгими паузами. Естественно, я поддерживаю отношения, но мы мало разговариваем друг с другом. У нас нет никаких разговоров по поводу моих песен, моих слов. Я предполагаю, что моя мать и мои близкие родственники гордятся моим успехом. Моя застенчивость в отношениях со СМИ не существует в моей личной жизни с родственниками, так как, разумеется, при общении мы снимаем маски. Я мало рассказываю о себе, потому что жизнь других людей интересует меня намного больше, чем моя.

У меня есть особое сожаление, которое заключается в том, что я больше не могу разделить данный момент с теми, кто уже ушел. Моего отца больше нет в этом мире. Он умер, когда мне было двадцать четыре года, в это время я начинала свою карьеру. Это было печальное событие, которое, вероятно, является самым значимым событием в моей жизни. Я не смогла сказать «прощай» своему отцу, и даже увидеть его прежде, чем закрыли крышку его гроба. Это непоправимая рана. Парадоксально, но именно его отсутствие дает мне невероятную силу и вдохновение для того, чтобы продолжать, и вероятно, именно поэтому я нахожусь там, где я сегодня есть. Я слишком поздно поняла, что он значит для меня. Во время всех телеинтервью я думаю о нем. Способность быть перфекционистом, даже маньяком, я переняла от него. Большая тайна моего существования состоит в том, что я не могу разделить свои эмоции с теми двумя людьми, которые так рано ушли из моей жизни… Постоянное отсутствие, от которого я страдаю каждый день.

Моя бабушка увлекалась театром и живописью. Ребенком она водила меня по кладбищам. Там, видимо, я получила вкус к патологическому. Я это обнаружила через письма, которые я ей писала. И я нашла письма, в которых она мне говорила: «В воскресение я возьму тебя на такое-то кладбище». Я также знаю, что в Мейзьё (Meyzieu), в Веркоре (Vercors) у меня была крестная мать. Мой дедушка был скульптором. Может быть, из-за этого ко мне и пришла страсть к земле. Будучи юной, я в течение долгого времени занималась лепкой глиняной посуды. Контакт с землей является таким необыкновенным… Я это обожаю! Мне даже пришлось как-то купить сумку земли, а потом я не знала, что с ней делать! В клипах «Ainsi soit je…» и «Pourvu qu’elles soient douces» я должна была кататься в грязи, как это делают дети, и я обожала это!