Олег Макаров - Я – сотрудник Внешторга

Был еще у нас болельщик футбольного клуба «Торпедо» Саша Кузнецов, с которым нам часто удавалось поговорить о делах футбольных. Он в эти годы восхищался игрой Стрельцова, получившего (после никому не нужного тюремного срока) разрешение играть в основных составах высшей лиги футбольного первенства страны, а болельщики «Торпедо» и все остальные восхищались его игрой. Хрущевское показательно-воспитательное наказание Стрельцова здорово повредило нашему футболу. Если бы не этот факт, не известно, какое место наша сборная заняла бы на первенстве мира в 1958 году в Швеции, и, возможно, для футбольного мира был бы открыт еще один Пеле, только наш превосходил бы бразильца по физическим данным (хотя бы по росту). Саша тоже вел сепаратные переговоры с начальником отдела Юрием Александровичем (это было похоже на эпизод из фильма «Простая история», где на встречу с председателем колхоза идет его заместитель со своим приятелем – рыболовом-бездельником, чтобы получить деньги для выпивки с трактористом из МТС, который может вне очереди дать гильзы-запчасти для простаивающих тракторов). Когда Саша говорил, создавалось впечатление, будто он малость пришептывал. На его пришептывания Юрий Александрович, как правило, отвечал однообразно: «не, не, не, ты пока подожди». Никто специально не прислушивался к их разговорам, но, по крайней мере, эти слова были различимы.

В отделе цен работал только что окончивший МГИМО, молодой специалист, Иван Королев. С ним мы тоже сблизились на почве языка и спорта. Иван был талантливый, веселый, остроумный парень, типичный представитель передовой молодежи того времени. Но, как часто бывает с такими ребятами, какой-то разбросанный и неорганизованный. У всех нас были портфели с закрытыми документами, которые мы получали в начале рабочего дня, а в конце его – сдавали. Если владелец портфеля выходил из комнаты, он обязан был этот портфель не оставлять на виду, а спрятать в один из ящиков стола. Столы были у всех огромные, и размеры их ящиков позволяли это сделать. За соблюдением этого, согласно возложенным на нее обязанностям, следила заведующая секретариатом Валютного управления. Портфели она почему-то называла папками. Иван часто забывал убрать свою «папку», и она, зная его слабость, каждый раз ловила «беднягу» на этом нарушении. Однажды он ушел на перерыв, оставив портфель на столе. Эта зав. секретариатом, зайдя в комнату отдела цен, увидела «злостное» Иваново нарушение, взяла и унесла его портфель куда-то к себе. Когда после перерыва мы вернулись на свои места, она вошла в комнату и громко, чтобы все слышали, спросила:

«Иван, а где твоя папка»? Иван судорожно начал ее искать. Правда, долго его не мучая, портфель она отдала. Порой так воспитывали молодежь. С Иваном вообще приключались иногда истории, гремевшие в кулуарах на все министерство. Однажды на переговорах, которые продолжались после окончания рабочего дня и которые вел сам В. М. Иванов, в присутствии около 20 человек (с учетом членов иностранной делегации) Иван встал, раскрыл свою сумку, где была какая-то одежда, полотенце и мочалка, и заявил, что его ждут ребята, и он больше не может задерживаться, потому что они идут в баню. Не менее смешной случай был с ним же, когда кто-то из иностранцев спросил, сколько у министра заместителей, а он ответил, что у министра их одиннадцать – целая футбольная команда. И это соответствовало действительности.

Остальные сотрудники были рядовыми чиновниками и особенного внимания не требуют. Можно лишь пару слов сказать о некоторых из них. Например, Евгения Васильевна, женщина с претензиями на исключительность и с большим апломбом, жена какого-то генерала, придя на работу, сразу же начинала звонить домой сыну, школьнику последнего класса, и нараспев спрашивала: «Женя, ну как ты себя чувствуешь»? – как будто бы не видела его долгое время. А ведь рассталась-то с ним всего час назад, что с ним могло случиться? Вообще таких сотрудниц я знал много. Одна, скажем, приезжая на 10 дней раз в год (а иногда и чаще) в командировку в Югославию (когда я позднее работал там в нашем Торговом представительстве), приходя в офис фирмы, каждый день до начала переговоров спрашивала югославов, можно ли позвонить в Москву. Ей, конечно, не отказывали, и она, пользуясь такой возможностью (благо, на халяву), по полчаса, а то и больше разговаривала ни о чем со своими родственниками, а вернее, с мужем, сюсюкая одновременно с ребенком. Судить о ее звонках не мое дело, но рамки поведения такой во всем остальном воспитанной женщине, как она, надо было бы соблюдать. Ради справедливости следует при этом отдать ей должное, что работником она была грамотным и хорошо знающим свое дело. Это короткое отступление от темы, касающейся Валютного, к управлению в общем-то отношения не имеет, но и там были своего рода «героини» личных телефонных разговоров. Я никогда не был ханжой, всегда помнил о принципе «не судите сами, да не судимы будете», но эта мещанская любовь, видимо, позднего замужества к поздним детям коробила и вызывала насмешку не только у меня. Я всегда был против пустой болтовни по телефону, да и не только по телефону. Звони по делу, если надо, тем более в рабочее время и на глазах не только своих коллег, но еще и сотрудников инофирмы.

Наш рабочий день начинался с проверки правильности оформления платежных документов, затем мы сверяли суммы платежей и правильность их оформления, т.е. укладывается ли тот или иной платеж в общую сумму средств, выделенных объединению основным планом правительства и многочисленными дополнительными решениями и постановлениями. Затем эти документы мы визировали и отдавали дальше на визу руководству своего отдела. Бывали случаи, что объединение, не успев оформить платеж (а именно, не получив средств на закупку товара), уже покупало этот товар, надеясь получить разрешение на оплату позднее. Это, впрочем, объединениям почти всегда удавалось, за редким исключением, когда допускалась ошибка. Тогда приходилось договариваться с фирмой об аннулировании уже заключенной сделки, что являлось особенным случаем, рассматривалось как ЧП и строго наказывалось. При этом документы для оформления такого платежа задерживались, а Юрий Александрович, несмотря ни на какие звонки руководства оплошавшего объединения, отвечал: «Не, не, не, как покупали, так и платите!» Для нас это выглядело смешно, а в провинившемся объединении сотрудникам, занимавшимся этой сделкой, было не до смеху.

В то время я еще не определился как оперативный работник, и, будучи чиновником, не был уверен в том, что мне когда-нибудь удастся попасть на оперативную работу. Но знания и образование всегда ценилось в министерстве, и я подумывал о том, что ученая степень кандидата наук даст мне какое-то движение по карьерной лестнице. И я сдал часть экзаменов кандидатского минимума в экономической сфере образования – марксизм-ленинизм и иностранный язык. Экзамен по спецпредмету я не сдавал, поскольку еще не определился, в какой области в системе Внешторга мне следует специализироваться. Мое повышение качества образования можно было бы решить более простым способом – поступить учиться на вечерний факультет Академии внешней торговли, (что я и сделал позднее). Но в той ситуации поступить так было практически невозможно, поскольку требовалось ходатайство руководства Управления и партийной организации. Кроме того, было необходимо наличие квоты, выделяемой центральными кадрами каждой организации министерства, и наличие свободного места (при конкуренции с другими желающими совершенствоваться). Я не был еще в то время членом партии, поэтому о других причинах можно и не упоминать.