Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Вошедший сам

Впрочем, мягкость этого приговора не распространялась на отношение к членам партии, устроившей мятеж против советской власти, и чекисты продолжали отслеживать и отлавливать левых эсеров. У Маяковского и Бриков было среди них много друзей и хороших знакомых – от Якова Блюмкина, выступавшего с футуристами в «Кафе поэтов», до Бориса Малкина, зазывавшего деятелей искусств к сотрудничеству с советской властью. Блюмкин после убийства посла Вильгельма фон Мирбаха находился в бегах, а член ЦК левых эсеров Малкин свою партию покинул и вступил в партию большевиков.

В этот момент власть на Украине перешла от гетмана Павла Скоропадского к Симону Петлюре, войска которого вошли в Екатеринослав и разогнали местный совет. Но в своё родное село Нестор Махно петлюровцев не пустил – 27 ноября 1918 повстанческое войско анархистского атамана заняло Гуляйполе и Нестор Иванович, объявив его своей «столицей», образовал и возглавил «Гуляйпольский революционный штаб».

Исполнив роль «Просто человека», ходившего, как Иисус, по воде и наставлявшего людей на путь истинный, Маяковский во всеуслышанье заявил о том, что он единственный, кто знает, куда и как следует вести Россию. То есть он вновь предлагал поставить именно его на место Господа, Вседержителя.

А Сергей Есенин летом 1918 года написал:

И ещё осенью того же года Есенин сочинил произведение, которое назвал греческим словом – «Пантократор», что в переводе на русский язык означает «Вседержитель», «Всевластитель». Как бы отвечая на стихотворные проповеди Маяковского, Есенин восклицал:

Как бы подражая Маяковскому, который пожалел конягу, упавшую на Кузнецком мосту, Есенин обращался к своему «красному коню»:

Если в «Инонии» Есениным воспевалась некая «иная» страна, то теперь он призывал своего «красного коня», чтобы он вывел весь земной шар на «иную» дорогу.

А Маяковский в «Мистерии-буфф» славил лишь одну Северную Коммуну.

Поэт Рюрик Ивнев, которому Есенин прочёл своего «Пантократора», потом написал:

«Когда он кончил читать, я не смог сдержать своего восторга и, как это было принято у нас, когда какое-нибудь из прочитанных стихотворений нам очень нравилось, я обнял Есенина и поцеловал.

Он почувствовал, что стихотворение мне действительно понравилось, и сказал:

– Ну, раз оно тебе так понравилось, то я посвящаю его тебе».

Ещё один друг Есенина, полиграфист Александр Михайлович Сахаров, описал реакцию публики в кафе «Домино», где «Пантократора» продекламировал автор:

«Читал он хорошо, зажигаясь и освобождая себя от всего связывающего… Когда он закончил, в зале была минута оцепенения, а вслед за тем – гром рукоплесканий».

В первом номере журнала «Новый мир» за 1926 год литературовед Вячеслав Павлович Полонский описал Есенина той поры:

«… он уже тогда говорил о Пугачёве, из него ключом била мужицкая стихия, разбойная удаль, делавшая его похожим на древнего ушкуйника, молодца из ватаги Степана Разина».

Именно такой Есенин и откликнулся на появление «Мистерии-буфф», бросив ей свой поэтический вызов.

Были у «Мистерии» недруги и посерьёзнее. Например, Горький. Ещё недавно в своих «Насвоевременных мыслях» он называл большевиков «слепыми фанатиками», «бессовестными авантюристами», «скотами», «дикарями», «идиотами» и даже «трусливыми убийцами». А теперь Алексей Максимович не мог приветствовать пьесу, которая начиналась словами:

а заканчивалась славословием зиновьевской Северной Коммуне:

Поэтому Горький и Мария Андреева сделали всё, что было в их силах, чтобы петроградцы встретили «Мистерию-буфф» в штыки.

Но почему? Может быть, пьеса Маяковского содержала в себе нечто такое, что сразу в глаза не бросалось?

Приглядимся-ка к ней повнимательней.

Если внимательно перечитывать текст пьесы, то сразу обращаешь внимание на её начало. Уже с первых строк пролога, который исходит от «семи нечистых пар», видно, что автор помнит и о мировой войне, завершившейся революцией, и о Брестском мире, который заключили с неприятелем захватившие власть большевики:

Но осуждая войны, заливающие землю «кровями», Маяковский всё же прославлял восстания, бунты и революции, которые тоже «черепа мозжат» в огромном количестве. А в искусстве (особенно в театральном) поэт-футурист по-прежнему призывал громить всё то, что устарело. Поэтому и завершил свой пролог словами:

Дальнейшие события в «Мистерии-буфф» развиваются в полном соответствии с библейским преданием: на Земле происходит всемирный потоп. Но на этот раз не простой, а революционный, смывающий и затопляющий всё старое, отжившее. Спасшиеся от стихии люди собираются где-то возле Северного полюса. Эту территорию Маяковский заселил эскимосами (охотником и рыбаком), поэтому логично предположить, что и живут они где-то на крайнем севере Канады или Аляски. Сначала туда прибывают «чистые», то есть представители правящих классов, затем появляются «нечистые», то есть пролетариат.

Действовать «нечистым» предстоит всюду, поскольку им (согласно авторской ремарке) принадлежит «Вся вселенная», включающая «ад», «рай» и «землю обетованную». Но сначала пролетарии совершают всемирную социалистическую революцию, выбрасывая из ковчега в океан своих угнетателей («чистых»).