Николай Ващилин - На территории любви Никиты Михалкова. Служить бы рад, прислуживаться тошно

Вернувшись, частенько наезжал к брату на съемки, присматривался. Меня он не замечал, да и мне он был тогда не интересен. Правда, Никита уже сыграл в нашумевшей картине «Я шагаю по Москве», которую я смотрел аж четыре раза из-за Гали Польских. Она была моим идеалом, позже и жену себе я выбрал похожую. Показался симпатичным и главный герой, которого играл Алексей Локтев. Вот персонаж Никиты не вызывал ровно никаких чувств.

К тому же я знал, что в эту картину Михалкова взяли благодаря старшему брату, которому вскоре пришлось за него краснеть. Андрон учился и дружил со сценаристом Геннадием Шпаликовым, его и попросил замолвить словечко за Никиту перед Георгием Данелия. Отснявшись в трети фильма, Михалков потребовал повысить ему гонорар, иначе играть отказывался. Это известная история. Но Данелия не поддался на провокацию и чуть было Никиту не заменил. Тот изумился, но стал вести себя скромнее.

В общем, наше первое знакомство с Михалковым, мягко говоря, не обещало стать судьбоносным. Не добавил симпатий к нему и следующий эпизод. Где-то через год я попал на Кавказ – студенты чечено-ингушской студии, мои ученики пригласили меня в Грозный, где Никита снимал свою первую ленту «Свой среди чужих, чужой среди своих». На съемки я ходил со свими студентами и наслаждался выпавшими осенними каникулами. Лишь позже узнал, что на площадке вышла анекдотичная ситуация, впрочем, закончившаяся плачевно. Висело объявление: «Требуются люди для массовки, оплата 3 рубля». Местные жители, мало понимавшие в кино, наивно предположили, что платят не им, а они. Не знаю, о чем думал заместитель директора съемочной группы, но деньги брал. Скандал разразился через полгода, когда картина вышла, а участники массовки не обнаружили на экране своих лиц крупным планом. История получила огласку, заместителя директора посадили на 6 лет в тюрьму. Никита сказал, что аферу тот провернул за его спиной. Скорее всего, так оно и было, но слухи ходили разные.

Лицом к морде мы столкнулись с Михалковым лишь в 1976-м году. Андрон тогда снимал «Сибириаду» и снова позвал меня постановщиком трюков. Съемки проходили в Твери, тогда еще Калинине. Как-то вечером режиссер устроил ужин для своих. Пригласил Андрон и меня, что было сродни чуду.

Когда говорят, будто в СССР все были равны и друг другу братья, это чушь. Во все времена существовало избранное общество. Тогда в него входила интеллигенция, а также нужные люди, которых позже мы с Никитой цинично называли «нужники». С их помощью в эпоху глобального дефицита можно было достать что угодно. Отлично помню, как задружившись со вторым секретарем райкома комсомола Ленинграда, добыл для жены сапоги в «голубом зале» Гостинного двора. Наконец, были все остальные: народ, простолюдины – строители коммунизма, среди которых и моя скромная персона.

И вот я, простой парень, вдруг оказался среди самых-самых. Разве не чудо? Помню французских дипломатов, заглянувших к Андрону, очаровательную Лив Ульман, жену знаменитого Ингмара Бергмана. Она тоже приятельствовала с Кончаловским и высоко ценила его как режиссера. Сидим за столом, разговариваем, хохмим, обсуждаем прошедший день и предстоящую завтра работу. Вдруг танцующей походкой входит Никита, игравший в «Сибириаде» одну из главных ролей. Щелкнул пальцами:

– Привет всем!

Я, видимо, не слишком почтительно кивнул, продолжая начатый разговор.

– А этот что тут делает? – громко удивился Михалков, подчеркнув слово «этот».

Я вспыхнул, но в следующую секунду почувствовал на плече руку Андрона.

– Коля, не обращай внимания. Никита у нас, бывает, хамит, но это не со зла – наверное, не выспался, – примирительно сказал он, умело разрядив обстановку.

Казалось, уж после этого случая ни о каком приятельстве с Никитой и речи быть не может. Но уже на следующий день ситуация изменилась. Снимали сцену с огнем: два деревенских парня из соседских семей Соломиных и Устюжаниных сцепились и падают в костер, во время которой герой Александра Потапова заехал своему брату веслом – шуточный эпизод, который собрал всю группу, и мне аплодировали, как постановщику.

Никита подошел после съемки и, не говоря ни слова, пожал мне руку. Это было по-мужски. Я был тронут.

Еще через два дня я дублировал Михалкова в сцене, когда его герой горит в тракторе.

– Ты как, друг? Живой? – выскочил Никита из-за камеры оператора Левана Пааташвили, едва каскадёры огонь на мне потушили. – У меня чувство, словно я сам горел.

Было видно, что он действительно волновался, переживал.

– Да живой, – утешил я. – Как Ленин, живее всех живых.

И Никита снова пожал мне руку. Я окончательно оттаял.

20 августа у Андрона день рождения. Я подарил ему иконку Николая Чудотворца. Такая же маленькая, величиной с ладонь, только Андрея Первозванного, подарок его мамы, всегда стояла в его гостиничном номере. В семье Михалковых было заведено: где бы сыновья ни находились, в праздники всегда собирались у мамы, Натальи Петровны Кончаловской. Съемки свернули, и мы большой компанией отправились в поселок Николина гора. Так я впервые оказался у Михалковых в их загородной усадьбе.

Вечер был шумный, пили знаменитую «кончаловку», напиток по рецепту Наталии Петровны: водку, настоянную на черной смородине. Из-за стола все разбрелись по огромному участку с высокими разлапистыми соснами.

Потом я часто бывал на даче Михалковых-Кончаловских. «Сибириаду» снимали три года – огромная, тяжелейшая работа. Я успел закончить аспирантуру, поработать постановщиком трюков на двух других картинах, в том числе на фильме Юнгвальд Хилькевича «Д*Артаньян и три мушкетёра», в моей семье родился второй ребёнок, дочь Оля. И с Никитой, и с Андроном за эти три года мы стали родными людьми. Впрочем, может быть мне это только казалось.

В 1979-м «Сибириада» получила специальный приз жюри на международном кинофестивале в Каннах. Мои сцены в фильме остались, значит, и я что-то заслужил. Андрон всегда это помнит. Когда в 1078 году подарил мне свою книгу «Парабола замысла», то подписал так: «Дорогому Коле, талантливому русскому богатырю».

Наталия Петровна тоже относилась ко мне, как к своему. Не раз просила: «Коля, вы уж, пожалуйста, присмотрите на съемках за Андроном и Никитой. Не давайте им делать опасных трюков.

Помнится, через несколько лет, в один из визитов в усадьбу, она попросила нас с Никитой спилить самую высокую сосну на участке, закрывавшую солнечный свет. Мы рьяно взялись за дело, но колючая красавица повалилась набок, зацепившись ветвями за соседние деревья, и упорно не хотела падать на землю. Наталия Петровна, без слова упрека, вызвала из сельсовета бригаду коммунистического труда, которая быстро довершила дело. Но дел нам больше не поручала.