Владимир Хотиненко - Зеркало для России

Вот они – посаженные мною тополя. Вот оно – воплощенное время…

И вот несколько лет назад я приезжаю в Павлодар к сестре и мы с ней, поскольку местные журналисты захотели снять репортаж, пошли в нашу школу. Приходим, а там – огромные пирамидальные тополя! А я же помню, как мы их сажали и где именно я деревца вкапывал. Там погрешность может быть – плюс-минус одно дерево.

И вот стоят эти великаны, рвутся ввысь, я уже и обхватить ни один ствол не могу и понимаю – вот оно, время явленное. Время – это огромное-огромное дерево, уходящее ввысь. Боже мой, это же та самая веточка с грязными корешками, которую я посадил. Что-то невероятное!

Я думаю, детей с самого раннего детства надо приучать к этим вещам, тогда они жизнь будут чувствовать иначе – шире, ответственнее, глубже.

Любой переезд – не просто перемещение на определенное расстояние. Это смена образа жизни. По сравнению со Славгородом Павлодар был большим промышленным центром. Там даже был свой Бродвей. Я не шучу. Улица Ленина называлась Бродом – так сокращали слово «Бродвей». Впрочем, в каждом городе есть свой Бродвей. В Павлодаре им была улица Ленина.

Огромные пирамидальные тополя! А я помню, как мы их сажали и где именно я деревца вкапывал!

Теперь линию горизонта вокруг меня, куда ни глянь, перекрывали большие дома. Рядом гудел большой завод. И первые полгода минимум я только вписывался в новую реальность, и самолюбие мое претерпевало испытание за испытанием. Ведь я попал в среду, где практически все были самолюбивые! По сравнению со Славгородом это был мегаполис! Автобусы, троллейбусы, легковые машины. Это рождало совсем иную систему отношений.

Признаться, я тогда немного опешил. Не менее полугода мне понадобилось там на адаптацию. Даже в учебе случился какой-то сбой… Но через полгода я свои позиции вернул, то есть все-таки довольно быстро. Даже спортом занялся. Мою фотографию повесили на Доску почета, и все встало на свои места.

С одноклассниками в Павлодаре (я – первый справа)

Артистическая особенность натуры – стараться быть на виду – снова пригодилась. Да и судьба ко мне благоволила. Не исключено, что совсем иначе она сложилась бы, попади я из крохотного Славгорода сразу в Москву. Возможно, я был бы подавлен громадной и максимально отстраненной по отношению к незваным пришельцам Москвой, мог бы быть в чем-то даже сломлен ее отвесными высотами. А так я как-то поэтапно, по ступенечкам… Из Славгорода в Павлодар, потом в Свердловск – город по сравнению с Павлодаром тоже другого масштаба. И потом уже достаточно спокойно и по-деловому мной была воспринята Москва. Я к ней словно постепенно адаптировался, проходя через необходимые для этого этапы подготовки.

Это уже был класс 8-й или 9-й, то есть года полтора-два я уже жил в Павлодаре. Вдруг я узнаю про существование юношеского военно-патриотического объединения «Гринабель». Название было составлено из имен писателя Грина, самого большого романтика XX века, и Абеля, нашего прославленного разведчика.

Организация располагалась в подвале одной пятиэтажки, причем участники «Гринабеля» сами сделали там отличный ремонт. К тому времени, как я туда пришел, в организации была уже сформирована своя особенная субкультура. Постоянно разбирали-собирали автоматы, выезжали на стрельбища. Занимались боксом, самбо. Учились работать с рацией, водить мотоцикл. Каждый выходной – либо поход, либо военная игра. В детское, по сути, общество внедрена была военизированная система управления. У нас имелась своя форма – курточка с нашивками (рубашки сами подбирали), пилотка. А что такое форма для подростка? Это практически все! В моих мечтах чередовались тогда самые разные жизненные планы, но все они имели военный прицел. Одно время я очень хотел быть следователем. Потом начала грезиться карьера дипломата, причем махнуть из следователей в консулы мне казалось почему-то легче легкого. Вообще, я выстраивал очень длинную и увлекательную перспективу различных занятий для себя.

Я – капитан военно-патриотического объединения «Гринабель»

Создал и возглавил «Гринабель» человек с непростой судьбой, за спиной которого угадывалось немало испытаний (поговаривали, что в том числе и отсидка) и затем «естественно» возникших перед ним чиновничьих барьеров, которые он сумел преодолеть, что было очень непросто в советское время. Звали его Виталий Еремин. Он имел замечательную эрудицию, очень хорошо знал английский язык. И человеком был не просто незаурядным, а невероятным каким-то!

Удивительно, как человеку с такой непростой биографией разрешили создать в городе не что-нибудь, а военно-патриотическое объединение, причем совершенно независимое от пионерии и комсомола! Очевидно, Еремину помог дар убеждения, которым он обладал в высшей мере. Несмотря на «боевой опыт», человек он был интеллигентнейший. Очень интересное у него было лицо – худое, вытянутое, с огромной внутренней энергией, этакий Штирлиц. Когда надо, он бывал очень жестким. А как иначе? Пацанов надо было «строить».

Причем одновременно мы должны были втянуть определенное количество других детей в нашу жизнь, ходить по дворам, по школам и убеждать их, приводить и встраивать в ряды нашей организации.

«Гринабель» на марше (я – первый слева, во главе колонны)

На лето мы уезжали в лагеря, к красивейшим озерам природного парка Баянаул, жили там в палатках. Поэтому в армию я пришел абсолютно подготовленным. Автомат и пистолет разбирал с закрытыми глазами. В «Гринабеле» в числе прочих состязаний мы не раз проводили соревнования, кто быстрее с завязанными глазами разберет и соберет автомат Калашникова. И строевая подготовка крепкая у нас была. Даже маршировали на городских парадах. И, как это ни удивительно, девчонок в нашем обществе было хоть отбавляй.

С отцом, Иваном Афанасьевичем Хотиненко

У нас имелись свои знаки отличия, похожие на те, что были в Красной армии до 1943 года, до возвращения погон, когда были в ходу петлички с ромбиками и звездами. В нашей иерархии я дослужился до комиссара – у меня было три звездочки. В «Гринабеле» это была вторая по значению должность после президента. Представляете, в самые махровые застойные времена Виталий Еремин официально назывался президентом! Он для нас был царь и бог. А я был его комиссаром. Этот президент сумел убедить власти выделить ему какое-никакое финансирование, помещение и вообще оказывать всемерную поддержку!