Дмитрий Епишин - Иосиф

Через месяц после расправы в Екатеринбурге эсерка Фанни Каплан стреляла в Ульянова. Для Иосифа это тоже не стало неожиданностью. Господь дает зрению верующего человека особый хрусталик. И когда Иосиф узнал, что расследование покушения на Ульянова Свердлов поручил палачу царской семьи Якову Юровскому, то в его зрении все стало на свое место. После расправы над царем Юровский прибыл из Екатеринбурга в Москву и получил новое задание. Спешил Яков Свердлов, очень хотел прорваться к власти как можно скорее. Видно, черти ему пятки жгли. Да вот подслеповатая Фанни на его беду дала промашку. За что и была сожжена

Юровским в железной бочке на территории Кремля практически сразу после покушения.

«Ветхозаветная жестокость – подумал тогда Иосиф, – они безмерно жестоки. Убьют, не моргнув глазом».

Иосиф редко испытывал страх. Он вырос в народе, который умеет сражаться с врагом лицом к лицу, глаза в глаза. Среди грузин удар в спину считается подлостью, и они боятся удара в спину. В душе Иосифа появился холодок. Ощущение занесенного за спиной ножа поселилось в нем надолго. Этот страх лишь укреплялся по мере схватки с «ними» и наступит время, когда он начнет сводить Иосифа с ума.

Но тогда «им» было не до него. Они организовывали массовое уничтожение служителей церкви, ученых, офицеров, дворянства – всех тех, что нес в себе просвещенное русское сознание. Иосиф считал, что с православной церковью можно было договариваться. Ведь она могла признать всякую власть властью от Бога. Но они не захотели договариваться. Вал насилия начался сразу после переворота, указом о конфискации церковных ценностей и в январе восемнадцатого года патриарх Тихон провозгласил большевикам анафему. Это означало, что церковь официально становится на сторону врагов Советской власти. И без того тяжелый конфликт перешел в крайние формы.

В марте 1919 г. Свердлова смертельно ранили орловские рабочие во время митинга, и этот источник зла перестал фонтанировать. Но троцкизм продолжал набирать силу под руководством Иудушки, который радовался, когда его называли «демоном революции». Русский народ подвергался соблазну насилия, и этот соблазн оказался для него привлекательным. Иосиф видел, что русские перестали бояться крови ближнего своего. Война закончилась, но жестокая радость насилия проявлялась повсеместно. Красноармейцы под водительством Тухачевского карали восставших в Кронштадте и крестьян на тамбовщине с беспредельной жестокостью, хотя еще вчера были православными. Деревенская молодежь радостно крушила храмы и глумилась над священством. «Классовые враги» в городе и в деревне были запуганы и загнаны в угол обстановкой всеобщей ненависти. «Что нынче невеселый, товарищ поп!?»» – декламировали на митингах стихи Блока. Появились первые концлагеря и колонии.

Эта атмосфера была на руку Троцкому, ведь он лучше всего умел использовать в собственных интересах человека с ружьем. Троцкий готовился к генеральному наступлению и имел все основания рассчитывать на успех. Иосиф хорошо почувствовал внутренний настрой этого человека – для него победа над белыми была всего лишь этапом в тайных мечтах. Всем своим поведением, непререкаемым отношением к подчиненным, безмерной жестокостью к противнику Троцкий демонстрировал желание стать новым Бонапартом. Не случайно он взял на себя организацию Красной Армии, возглавил ее и прививал ей собственный культ военного диктатора. «Демон революции» готовил под себя самый надежный инструмент захвата власти – вооруженные силы.

Но пока все эти мысли были отрывочными и не сложились в целостную картину. С июня 1918 года вплоть до окончания гражданской войны Иосиф находился на фронтах, получая от ЦК назначения на самые критические участки. Начало его военному опыту было положено в Царицыне.

«Странное это состояние – находиться между жизнью и смертью. Казалось бы, разум еще томится земными делами, а душа уже освободилась и дает возможность судить о прошедшем совсем по-иному. Без оглядки на глупое самолюбие, без воспоминаний о старых болях, без чувства мести и злобы. Душа скоро улетит от тела и ничего этого с собой не возьмет. Просто сейчас она дает возможность сбросить с себя тяжесть грехов. Освободить от них и разум тоже. Ведь каяться должен разум. И раскаяние приходит без труда. Будто совсем недавно не стояли на его пути неодолимые преграды – чувство собственного величия и непогрешимости, будто не сковывали его равнодушие к судьбам многих людей и жестокая мстительность. Будто разум не умел прятаться от вопросов, которые ему кричала совесть. Все это куда-то делось и ему легко стало признаваться в том, в чем он вчера еще не смог бы признаться. И воспоминания о первых расправах над врагами приходят из прошлого легко, как будто не гнал он их из памяти.

К лету восемнадцатого года под Царицыным стало худо. Армия Краснова, усиленная частями Деникина, прорывалась с Дона. Наше счастье, что генералы не договорились о едином наступлении. Тогда было бы совсем плохо. Царицын – главный транспортный узел. Через него хлеб идет в центр. Работает плохо. Но если его захватят, поток окончательно остановится. В Москве и без того голодно.

Получил от Ульянова задание наладить поставки. Оформили мандат комиссара по продовольственной диктатуре. Полномочия неограниченные, только про участие в военном деле ни слова. Дали вагон из царского состава, 400 красноармейцев и сотню латышей. Надежду с собой взял. Секретаршей. Любовь у нас с ней была. Любящая женщина – неоценимый помощник. Думал, нашел Кето замену.

В Царицыне творился хаос. Повсеместно. В советских органах, в партийных организациях, в штабе округа. Правая рука не знает, что делает левая. Городской совет отменил продовольственные карточки. Получили разгул спекуляции и бандитизма. По улицам толпами бродят дезертиры, беженцы, беспризорники. По ночам из дома не выйти. Ограбят или убьют. Железнодорожный узел парализован. Снабжение войск не налажено. Белое подполье готовит мятеж. Чрезвычайка ночи не спит, проводит аресты, но это мало помогает. Везде сумасшедший дом. Бросилось в глаза, что много воронья над городом кружит. Раньше здесь проезжал, не видел такого. А тут летают тучами, каркают, видно, поживу чуют.

В штабе большинство военспецов из бывших. Округ возглавляет генерал Снесарев. Назначенец Троцкого. Не поверил ему. Белые к городу рвутся, а в штабе бумажки перекладывают, анекдоты рассказывают, чайком балуются. Части раздроблены, управление войсками слабое. Дисциплина отсутствует. Все идет к поражению. Через пару недель Троцкий еще на командование штабом полковника Носовича посадил. Совсем плохо стало. Этого чекисты уже брали под арест. Подозревали в предательстве. Но Троцкий его освободил и лично поставил командовать штабом округа. Через три месяца Носович от нас сбежал вместе с документами и признался, что в Царицыне подпольной организацией руководил. Так называемым «Национальным центром».