Евгений Черносвитов - Торрент-сутра СНА. Неизвестные Зигмунд Фрейд и Иван Галант

Я с собой.

…Мой сон перед последним днем марта 2010 г (Завидово) и попытка отделить зерно (получить чистую информацию: информацию в чистом виде ) от плевел. Ко мне в гости в Хабаровск (несмотря на то, что это происходит сейчас, в марте 2010 г. и во сне) приехал мой близкий друг Шумахер на своем болиде . Он очень хотел, чтобы я сам управлял машиной, но я, к счастью, отказался. Мы тронулись с невероятной скоростью по новой, только что выложенной трассе «Гаражная» (шоссе в Хабаровске, параллельно железной дороге и моему дому). Старое шоссе не успели полностью «демонтировать», содрали лишь асфальтное покрытие (я все видел четко и ясно и «своего друга» Шумахера, которого не только наяву, в живых не видел, но и не видел вообще, а в этом сне видел ясно). А в Хабаровске я не был уже 20 лет! Буквально через 300 метров – я знаю точно, ибо мой дом находился от переезда, откуда мы рванули, 500 метров, а мы до него не доехали – «болид» начал вилять и увидел, что Шумахер не может справиться с управлением. Останавливайся! Закричал я ему, а то перевернемся, нас стаскивает на старую дорогу, а за ней глубокий кювет! Шумахеру удалось остановить машину, но нас все же стащило на старую дорогу, то есть, на ухабы и колдобины. Я увидел, что лицо у него, как мел, а руки, вцепившиеся в руль, дрожат… Молодец, – сказал я Шумахеру. Будь другой на твоем месте – костей бы нам не собрать! Шумахер молчал. Я посмотрел вперед и увидел, что к нам бежит лет 6—7 мальчишка, мне не знакомый. Подбегает и кричит, жестикулируя энергично руками: «Не умеете водить, а в такую „тачку“ сели! Чуть не перевернулись! Тоже мне, шумахеры! » И тут, я проснулся… (Это написано, читатель, в 2010 году!)

…Я считаю Жака Лакана своим учителем, несмотря на то, что общался с ним чрезвычайно мало. Но именно Жак Лакан невольно поддержал меня в моем отношении к Фрейду, которое подвергалось систематическому разрушению со стороны моего первого учителя – Ивана Борисовича Галанта. Не принимая нутром марксистско-ленинско-павловскую «психологию», и имея возможность в подлиннике читать письма Фрейда, несколько писем Юнга, и одно письмо Адлера к Галанту, и ответы Ивана Борисовича Фрейду и его ученикам + долгие ночные разговоры с Иваном Борисовичем о Фрейде, я был законченным фрейдистом. (Всю свою переписку, как и научные работы, Иван Борисович делал под копирку в трех экземплярах, насколько позволяла ему печатная машинка «Singer»). Когда я пытался наступать на Ивана Борисовича, отстаивая свой фрейдизм, тот вяло мне возражал. Но когда я начинал обвинять Галанта в лицемерии в отношении его воинствующего антифрейдизма, говоря ему, что он не может в душе быть марксистом-павловцем, Иван Борисович вставал в стойку и парировал: «Я критикую Фрейда не с позиций марксизма-павловца, а как ученый, ибо считаю „теорию“ Фрейда лишенной каких-либо научных оснований… Я много раз писал ему об этом, и ты, Женя, это знаешь, ибо читал мои ответы… То, что ты – фрейдист, не больше, чем симптом твоей личности и возраста. Вы здесь с Фрейдом, как не смешно, имеете нечто общее: его „теория“ тоже симптом его личности и возраста… Правда, не его личного возраста, а возраста его времени…» Я бился за Фрейда с Галантом изо всех сил и порой прибегал к argumentum ad ultima : «Если Вы не марксист, то почему же Вы член КПСС? » Чаще всего я не получал на этот вопрос (задаваемый своему великому учителю неоднократно) никакого ответа, но иногда слышал: «Вместе с партийным билетом, Женя, я получил и паспорт, а не справку, как политическому заключенному, отбывшему срок, и право работать по специальности в СССР! Если бы я не стал коммунистом, то ты вряд ли бы учился в ХГМИ… его просто не было бы! Шапиро, Лямде, Ратнер, Геллер, Зеленский, Хелимский и т. д. (основоположники кафедр ХГМИ и клиник на Дальнем Востоке – Е.Ч.) – тоже „коммунисты“ и поэтому смогли продолжить семейные традиции – врачей с мировым именем!» Душа моя разрывалась между правдой Фрейда и правдой Галанта, а Жак Лакан просто помирил (нет, не Фрейда с Галантом), а меня с самим собой. Он, Жак Лакан, создал теорию психики (и психологии), ничего общего не имеющую с фрейдизмом, но при этом всегда и везде подчеркивал, что он – единственный правоверный фрейдист! Так я стал «правоверным фрейдистом», ничего не взяв у Фрейда и по мере накопления врачебного опыта, все увереннее чувствуя себя на позициях Ивана Борисовича Галанта и Жака Лакана.

Иван Борисович объяснил мне, почему Фрейд стал величиной, равной Марксу: « Фрейду взойти на пьедестал помогла королева Виктория… во время умерла. Она унесла с собой в могилу свой век, все содержание духовности и «света», и «полусвета». Образовался духовный вакуум, который не мог заполнить марксизм, ибо Марксу было не до души человеческой! А когда душа пуста, то она испытывает жуткий голод, половой голод. И тут – Фрейд со своим (да, со своим, личным, ненасытным) половым чувством, которое он назвал либидо… Эдипов комплекс – это тоже его собственный комплекс, экстраполированный на все человечество; он испытывал сильное половое влечение к своей матери, а потом к дочери, да и ко всем молодым женщинам, которые его окружали, а, оправдывая себя, приписывал это порочное влечение им, вожделенным! Адлер неосторожно давал своему учителю это понять и был им проклят! Юнг оказался хитрее, замаскировав Эдипов комплекс архетипами Платона и Аристотеля: Платон был романтик и любил в женщине ее душу; Аристотель был как Сократ, телесен, и любил в женщине ее тело… Фрейду и льстила теория Юнга, и раздражала его одновременно, к Юнгу он был амбивалентен, как шизоид. Отсюда и отношения с Юнгом то – враждебные, то «любовные».

Для меня Фрейд и сейчас является великим ученым. Но, как и у Жака Лакана, у меня свое видение Фрейда. Два аспекта его творчества (о первом я писал неоднократно) подняли его на уровень властителя дум человеческих (человечества думающего): 1) Фрейд подарил человечеству своего Моисея . До него было два Моисея – ветхозаветный и созданный Микеланджело; 2) Фрейд жизнь человека во сне сделал предметом науки (даже таким титанам, как Шекспир, Кальдерон, Сервантес, Лопе Де Вега, Льюис Кэрролл, видевшим во сне (наяву!) возможность разгадки жизни, не удалось довести свои мысли до уровня общественного и исторического сознания), подняв тем самым науку о человеке на качественно новый уровень. Сон благодаря Фрейду, из «части» обыденной жизни (предмета физиологии ), стал иной жизнью (объектом метафизики ). Таким вот образом, благодаря своему Моисею и толкованию сна , Фрейд, как подлинный гений, преодолел себя (и свой Эдипов комплекс , и свое либидо )…