Виктор Михайлов - «Старику снились львы…». Штрихи к портрету писателя и спортсмена Эрнеста Миллера Хемингуэя

Через все «спортивные» рассказы и повести – от тех, что печатались в «Торонто Стар Уикли», до «Старика и моря», через все творчество проходит этот волновавший его мотив – победы в поражении – с одной стороны, а с другой – победы, не приносящей победителю ничего. Еще одна тема спортивных новелл – это соблюдение или нарушение норм достойного поведения и в спорте, и в жизни, причем наградой в первом случае является сознание выполненного долга, а карой за второе – опустошенность и распад личности.

В двадцатые годы Хемингуэя стали называть лидером писателей «потерянного поколения». Сам литератор яростно отбивался от подобных нападок и неверных определений.

«Это выражение Гертруды Стайн, а не мое! – утверждал Хемингуэй. – Гертруда подхватила слова одного владельца гаража, которые он произнес по поводу своего механика-ученика: «une generation perdue» – «потерянное поколение». Ну что ж, Гертруда сказала так и сказала. Я только использовал эти слова в начале «И восходит солнце», они в некотором роде отражали мои мысли. А этот пассаж из Екклезиаста? «Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки». Твердое подтверждение вечности Матери Земли, правда? «Восходит солнце и заходит солнце…» Твердое подтверждение вечности солнца. И ветра. А затем и рек… Невозможно сказать точнее. Смотри, Гертруда всегда жаловалась на жизнь. И в своих жалобах она соединила свое недовольство жизнью с этим поколением. Но это все ерунда. Там не было никакого движения, никакой связи между курящими марихуану нигилистами, блуждающими в темноте в поисках мамочки, которая выведет их из дикого мрака дадаизма. На самом деле в то время жило множество людей, прошедших через войну. Они писали, сочиняли музыку или делали что-то другое. Однако были и такие, которым не довелось побывать на войне, но им либо очень хотелось воевать, либо хотелось с гордостью писать о том, как они на войне не были. Я не знал в те времена ни одного человека, который думал бы о себе как о «представителе потерянного поколения» или же просто слышал это выражение. Мы были крепкими парнями. У персонажей «Когда восходит солнце» трагические судьбы, но истинный герой романа – Земля, и читатель понимает: именно Земля – настоящая победительница, потому что она вечна».

Не со всеми коллегами по литературному творчеству складывались нормальные отношения. Хемингуэй иногда позволял себе такие откровения:

«У меня часто воровали сюжеты. Во время мировой войны я много ездил вместе с одним писателем. Я давно знал этого человека и был с ним откровенен, как с близким другом. Однажды, хорошо выпив, я рассказал ему, что поведение коров на пастбище может служить замечательным сигналом воздушной тревоги: «Глядя на коров, я могу предсказать приближение бомбардировщиков еще до того, как зазвучит сирена. Животные чувствуют самолеты задолго до их появления – коровы перестают щипать траву, они как будто застывают на месте».

Пару дней спустя я увидел, как корреспонденты поздравляют моего друга с большим успехом. «Что случилось?» – спросил я. «Он напечатал в своей газете замечательный очерк о том, как коровы реагируют на бомбардировщики», – объяснили мне. Я провел небольшое расследование и с удивлением обнаружил, что мой приятель и раньше использовал в своих статьях полученную от меня информацию, на основе которой я предполагал написать свои собственные репортажи. «Ну ты подонок, – сказал я этому писателю, – я убью тебя, если еще что-нибудь украдешь у меня!» Через два дня он перевелся на тихоокеанский театр военный действий.

Был еще один весьма именитый писатель, который воровал сюжеты моих рассказов с той же быстротой, с какой я сочинял их, менял имена героев и место действия и продавал свои сочинения, причем гораздо дороже, чем я – свои. Но я нашел способ отомстить ему – в течение двух лет я ничего не печатал, и этот негодяй умер».

Бывали и анекдотические случаи в жизни набирающего силу молодого писателя. Он сам рассказывает о них:

«Только что вышла моя книга «И восходит солнце», и мне донесли, что Гарольд Леб, узнавший себя в Роберте Коне, объявил, что при первой же встрече убьет меня. Я послал ему телеграмму, где написал, что три вечера подряд буду в «Дыре в стене» и ему не составит никакой сложности найти меня. Я выбрал это место потому, что здесь все четыре стены в зеркалах, и, если вы даже сидите спиной к двери, все равно видите входящих в зал – так легко следить за посетителями кафе. Я ждал три вечера, но Гарольд не появился. Прошла неделя. Как-то я обедал в ресторанчике Липпсов в Сен-Жермен – там тоже очень много зеркал. Вдруг вижу – в зал заходит Гарольд. Я тут же подошел к нему, и мы успели пожать друг другу руки до того, как он вспомнил, что я – его смертельный враг».

После этого отступления от темы признаем: не всем читателям Хемингуэя нравились спортивные мотивы в романах и повестях писателя. Были очень известные, даже всемирно признанные критики, которые в его неповторимой «Фиесте» не нашли ничего другого, кроме «бокса, бутылки и боя быков». Но Хемингуэй стоял на своем: да, он не скрывал теневых сторон спорта, его язв, метастаз. Он вскрывал их, чтобы заявить на весь мир:

«Спорт начинает разлагаться. Смертельная опухоль съест живую ткань спорта, если мы отдадим его гангстерам, богачам и политиканам. Мы не имеем права не видеть, что спорт болен, мы не можем молчать, потому что любим спорт».

Если внимательно перечитать «Фиесту», то пленишься поэтичностью, с которой описывает спорт Хемингуэй. Спорт в союзе с природой играет в романе очистительную функцию: после ресторанного чада Парижа вдруг рисуется поездка в Бургете на ловлю форели; после диких сцен ревности боксера Кона и избиения им матадора – монтируется изумительная сцена купания Джейка в море и т. д.

В 1927 году Хемингуэй выпустил сборник «Мужчины без женщин». Все рассказы сборника – гимн мужскому товариществу. В этом сборнике напечатаны шесть рассказов на спортивную тему – и среди них непревзойденные «Мой старик» и «Кросс на снегу». В «Моем старике» писатель с необыкновенной теплотой рисует портрет старого спортсмена – жокея, который вынужден сгонять вес, чтобы уверенно чувствовать лошадь. Строки, посвященные легкоатлетической тренировке старика, являются гимном спорту, спорту, дарящему бодрость и силу:

«И тут мы пускаемся с ним рысцой по скаковой дорожке, он впереди, сбежим раза два, а потом выбегаем за ворота на одну из тех дорог, что идет от Сан-Сиро и по обе стороны обсажены деревьями. На дороге я всегда обгонял его, я умел бегать в то время; оглянешься, а он трусит легкой рысцой чуть позади, немного погодя оглянешься еще раз, а он уже начинает потеть. Весь обливается потом, а все бежит за мной по пятам и смотрит мне в спину, а когда увидит, что я оглядываюсь, ухмыльнется и скажет: «Здорово потею?» Когда мой старик ухмылялся, нельзя было не ухмыльнуться ему в ответ. Бежим, бывало, все прямо, к горам, потом мой старик окликнет меня: «Эй, Джо!» – оглянешься, а он уже сидит под деревом, обмотав шею полотенцем, которым был подпоясан».