Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет. Книга 1. Откуда мы пришли

Однажды жена директора завода заинтересовалась, почему это еврейка занимается такой мелочной торговлей.

Мама поделилась с ней своими бедами. Девочки невесты, а одеть их не во что, а тут еще сын подрос. Его надо учить и опять же для этого нужны деньги. Эта сердобольная женщина решила помочь маме. Она ей предложила: «Приведите своего мальчика, и я буду учить его русскому языку».

Так я впервые оказался в богатом, невиданном мною раньше, доме. Когда я первый раз пришел, то остановился на пороге, как вкопанный. Как можно ступить грязными босыми ногами на крашенный до блеска деревянный пол? До этого я видел только полы земляные. Я остановился в нерешительности. Вошла хозяйка. Взяла меня за руки и повела меня по большой квартире. В квартире было много красивой мебели, но больше всего меня поразили блестящие чистотой полы. Директриса завела меня в одну из комнат. Потом я узнал, что хозяйка завела меня в кабинет директора. Она села к письменному столу, а мне предложила сесть в кресло, стоявшее рядом. Я уселся в невиданное мною раньше сооружение, и она стала выяснять, что же я знаю.

В этой комнате продолжалась моя учеба все лето. Она меня многому научила, за что ей огромное спасибо. Кое-что запомнилось и до сих пор. Как правильно следует писать слово медведь? В те времена в русском алфавите была буква «ять». И в отдельных словах для начинающих была неопределенность, где следует писать букву «е», а где «ять». Вот один из ее примеров. Слово медведь надо писать через букву «е», потому, что медведь любит м е д.

Хочу описать то, что запомнилось мне в этом сказочном, добром для меня доме. Семья по тем временам была небольшой. Кроме собственно бездетных хозяев, в доме жили еще сестра хозяйки и еще молодой человек – инвалид. Перемещался инвалид на костылях, так как у него была здоровой только одна нога, а вторая безжизненно свисала. Как-то во время занятий в комнату зашел директор, уселся на подлокотник кресла, где сидела его жена, и начал ее целовать. Она смутилась и говорит ему, что такие нежности не приличны в присутствии мальчика . (По всей вероятности папе было тогда лет шесть. Ему, не видевшему в своей жизни ласки, это проявление чисто человеческого чувства врезалось в память до самой старости).

Учеба у этой женщины продолжалась до наступления холодов. С наступлением холодов и грязи, я уже не мог идти в другое село, так как у меня не было подходящей одежды и обуви.

Тем временем Юкл решил жениться и получить приданное, которое позволило бы ему приобрести свой собственный продуктовый магазин. Возникает вопрос почему продуктовый? А потому, что он с самого раннего детства был приказчиком в бакалейном магазине и научился торговать продовольствием. Несмотря на то, что он был красивым статным парнем и довольно грамотным, по тем временам, да и женихов в нашем селе было мало, невесты ему в нашем селе не нашлось. Тогда он уехал в местечко Златополь к довольно зажиточному брату нашей мамы. (К сожалению в папиных воспоминаниях нет не только фамилий, но и имен никаких из наших родственников).

У этого нашего дяди была дочь – невеста. Это была некрасивая, но умная и довольно развитая девушка. Отец обещал ее жениху сто рублей приданного. Это тогда были большие деньги и впоследствии на них Юкл купил довольно большой бакалейный магазин (Бакалея – это продовольственные товары: крупа, мука, соль, чай, кофе, пряности и др.).

Но для женитьбы требовалось согласие родителей жениха. Однако, согласия на женитьбу сына отец не дал. Отказ был вызван тем, что согласно законам иудаизма дети в семье имеют право жениться только тогда, когда предыдущий по возрасту ребенок уже был женат или вышла замуж. А у Юкла была старшая сестра-невеста Сарра. Несмотря на отказ, дуэт дяди и Юкла «оружия не сложил». Отец невесты уехал и вскоре вернулся с известием, что он нашел хорошего жениха для Сарры. Он по профессии сапожник и согласен взять Сарру без приданного, которого у папы не было. И тут снова препятствием стал закон иудаизма. Так как отец был коэн, то у него в роду не должно было быть ремесленников. (Коэн – жрец, совершавший культовые служения в Храме. Коэны являются только потомками первосвященника Аарона). И снова будущий тесть Юкла нашел выход. Он заявил, что отец его неправильно понял, и что жених Сарры не сапожник, а хозяин большой сапожной мастерской. Позже, когда жених Сарры приехал из города Смела и привез своей невесте богатый подарок в виде золотых часов с золотой же цепочкой, отец сдался. Тут же одновременно сыграли две свадьбы, и новая супружеская пара уехала в город Смелу, а Юкл стал хозяином бакалейного магазина. Теперь в нашей землянке остались двое детей – сестра Рахиль и я.

В заглавии детство взято в кавычки, так как его у меня не было.

После того, как я описал жизненный путь своей семьи насколько у меня сохранилось в памяти, перейду к описанию своего детства. И можно ли назвать мое детство «детством»? Это было голодное, безрадостное время. Хоть меня родители и любили, как мезиника, но ласки я был лишен. Я не помню детских игр, и у меня не было друзей. Может быть еще и потому, что примерно лет в восемь меня поразил недуг. Тогда его в народе называли лишаем (Правильное название – псориаз или чешуйчатый лишай – болезнь хроническая, но не заразная). Может быть и поэтому дети, под влиянием их родителей, меня сторонились. Вначале эти розовые чешуйки появились на локтях, а затем перекочевали на руки. Пораженные места не болели, но чесались. Что еще важно – мне было стыдно моих красных рук.

Надо было лечиться, но ближайшая больница была примерно на расстоянии 8 км от нашего села. Однажды отец посадил меня на телегу и повез в больницу. По дороге он мне говорит: «Хорошенько присматривайся к дороге, так как в последующем будешь ходить в больницу сам. У меня для этого не будет времени, так как мне надо будет работать». В больнице меня осмотрел фельдшер и прописал мазь, которую тут же и изготовили. Мазь была бесплатной, но за каждой дозой надо было еженедельно приходить в больницу до начала приема больных, к 7 часам утра.

Несмотря на то, что прошло столько лет, я с ужасом вспоминаю те дни, когда еще в темноте мама будила меня, чтобы я шел в больницу за очередной дозой мази. В особенности мне было страшно в первые дни. Я даже не знал, по той ли дороге я иду. Дорогие! Представляете себе восьмилетнего еврейского мальчика, буквально бегущего по темной дороге? Иду и все время плачу. А тут еще приходилось проходить мимо костра деревенских мальчишек, пасших лошадей. Увидев меня, они с улюлюканьем поднимали крик: «Жиденок, жиденок!» и делали вид, что бросаются за мной в погоню.