Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет. Книга 1. Откуда мы пришли

Дом прадедушки был торговой точкой, так как, хоть и захудалый, стоял он на центральной улице недалеко от ее начала, что было очень важно для торговли. Обычно весь товар хранился на чердаке дома. В воскресенье весь товар раскладывался перед домом и начиналась торговля. Доходы от этой мелкой, да еще и одноразовой в неделю, торговли не могли обеспечить две семьи – Герша и Ейлыка. Дедушке Гершу надо было бы искать другие источники существования, но он этого не делал. Его невестка, моя мама, очень уважала дедушку, а может быть и жалела его. Она понимала ущемленность свёкра тем, что он не владел никакой мужской профессией.

В память об этих двух братьях моего младшего сына назвали Геннадием, а племянника, сына моей сестры Лизы, назвали Юлием.

Кроме торговли мужчины в местечке были портными, сапожниками, кузнецами, жестянщиками, колесниками, столярами, красильщиками, решетниками. Наименее квалифицированным ремеслом было ремесло решетника, просеивавшего зерно после его обмолота. Но и это ремесло ему не подходило. Для этого необходимо было иметь лошадь, подводу, для того, чтобы ездить по деревням, да и здоровье его не позволило бы ему заниматься этим трудом. Так получилось, что он был подсобником у своей жены, откуда и взялась у него ущемленность.

Дом прадедушки стоял в узеньком дворике и был разделен на две половины. В одной половине жил прадедушка, а во второй мой дедушка Герш. При мне половина дома, в которой раньше жил прадедушка, сдавалась в наем.

Постараюсь описать половину дома, в которой жил дедушка Герш. Вросший в землю домик стоял под железной крышей на отдельных столбах, как под зонтиком. Двор был очень узким, так что проезд был односторонний. Вход в дом был со двора. Я заметила, что во всех домах бедняков, чтобы войти вовнутрь, надо было, как минимум, спуститься на одну ступеньку вниз. Мне кажется, что это делалось для лучшего сохранения тепла зимой. Причем, я в этих домах не видела фундаментов. И еще. Наружная дверь открывалась вовнутрь. Это делалось для того, чтобы когда за ночь навалит много снега, а зимы были тогда снежными, можно было открыть дверь.

В квартире дедушки были три комнаты, кухня и сени.

Войдя вовнутрь, попадаешь в сени. Из сеней был вход на чердак, поэтому там стояла лестница и еще бочка с водой. Из сеней был так же вход на кухню. Сама кухня была малюсенькой и в ней было маленькое окошечко. Под окошечком стояла широкая скамья, служившая бабушке столом для приготовления пищи. В углу стояла бочка с водой – это было сырье. Напротив входа стояла русская печь. Чтобы залезть на печь к ней был пристроен припечек. Припечек – это вмазанная в печь ступенька, позволяющая залезть на печь.

Из кухни была дверь в комнату. В комнате два маленьких окна (в доме все окна маленькие и возвышаются над землей не более чем на полметра), стол с двумя стульями и низенькая табуреточка у крана – для бабушки, когда она торговала кипятком. В комнате были еще буфет, длинный ящик, в котором бабушка в сезон хранила яблоки для продажи в розницу. В центре комнаты в потолок был вделан крюк. По всей вероятности, к нему в свое время подвешивалась детская кроватка – люлька.

Вход в большую комнату – зал – был тоже из кухни. В комнате было три окна. Два выходили на мусорник, а третье – во двор. У окон, глядящих на мусорку, стоял стол со стульями, большой полированный диван со спинками и буфет. С залом соседствовала спальня с двумя кроватями и одним окном, выходящем на ту же самую мусорку.

У входа в спальню был еще коридорчик, в котором стоял кованный железом запирающийся сундук. В этом сундуке, очевидно, хранились вещи для невесты – Бобеле. Платяного шкафа в квартире не было. Память о том, что вещи хранились в сундуках и ящиках, у меня осталась на всю жизнь. В одном из ящиков буфета в гостиной бабушка хранила свою праздничную одежду. Среди всего прочего там хранился очень красивый шелковый платок. Как-то я решила покрасоваться в нем. Только я выдвинула ящик, как мне почудилось, что кто-то идет. Я быстро задвинула ящик и прищемила себе указательный палец на левой руке. На пальце образовался сильный нарыв, но я никому не призналась в чем причина и боль переносила стоически. Старый ноготь слез, а новый вырос деформированным на всю жизнь. Вот такой остался след от детских шалостей.

Высота комнат была настолько маленькой, что мама белила потолок прямо с пола. Пол назывался «доливкой». Утрамбованная земля густо покрывалась слоем глины. В чистой половине квартиры в раствор глины добавлялся порошок мумии. Так в простонародье называлась желтая краска в виде порошка. Пол, покрытый таким раствором, выглядел нарядно. К тому же пол покрывался хлопчатобумажными половичками, наподобие современных ковриков.

Интересна история этого дома под зонтиком.

Рядом с домом прадедушки стоял тоже очень старый дом с продовольственным магазином зажиточного человека по фамилии Шлема Грабовский. При странных обстоятельствах в этом доме произошел пожар. Кроме дома Грабовского сгорел и дом прадедушки со всем его деревянным товаром. Сохранились только глинобитные стены. На этом же месте решили построить новый дом, побольше. Воздвигли железную крышу под б о льший дом, но на сам дом денег не хватило, вот и остался домик как бы под зонтиком. Между новой крышей и старым чердаком остался большой просвет. Это было опасно, так как при сильном ветре могло снести крышу. Нашли выход – это пространство заполняли ржаной соломой. Солома должна была быть ржаной, так как она ровная. Кроме сохранения крыши эта солома утепляла еще и дом.

В то же время Грабовский на пепелище старого дома построил новый дом с шестью комнатами, с парадным и черными входами и, даже, невероятной для еврейского местечка ванной комнатой. У Шлемы в центре местечка был еще и галантерейный магазин. А в местечке ходили слухи, что пожар этот был не случайным, так как Грабовский свой старый дом застраховал. Этот Шлема очень много знал такого, о чем другие и понятия не имели. Сколько я помню, отец дружил с этой семьей, несмотря на слухи. Очевидно по принципу: «не пойман – не вор». Очень большая дружба была у отца и с их зятем Велвом Печенюком.

Интересна наследственность. Сын Шлемы по имени Илья проявил папину деловую хватку. После революции, когда всякая коммерческая деятельность преследовалась, Илья освоил доходную профессию – вылавливал бездомных собак. В Добровеличковке всегда бродили своры собак. Они никого не трогали, не лаяли и их никто не боялся. Они только подымали страшный вой, когда сцеплялись. Тогда становилось страшно девочкам, а мальчишки за ними бегали и швыряли в них камни. Так вот, после революции предприимчивый Илья выловил и истребил всех бездомных собак.