Петр Люкимсон - Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Арик Шейнерман чувствовал, что главные события Войны за независимость происходят без него, и это его никак не устраивало. В конце концов он договорился с товарищами о том, что они принесут ему в палату форму и 3 июля 1948 года, незадолго до начала врачебного обхода, незаметно вышел из больницы. Когда врачи бросились на его поиски, Арик уже находился в расположении бригады Александрони.

Оглядев его критическим взглядом и заметив, что лейтенант Шейнерман то и дело морщится от боли, командир 32-ого батальона Цви Герман понял, что пускать сейчас Арика в бой никак нельзя и назначил его… командиром разведвзвода. Первое задание, которое Герман дал командиру разведчиков Ариэлю Шейнерману заключалось в том, что он должен был собрать останки 28 бойцов бригады, попавших в засаду иорданцев и уничтоженных ими.

На поиски этих останков у Арика и его подчиненных ушло больше суток: шаг за шагом они собирали отрезанные руки, ноги, уши, выколотые глаза своих товарищей по оружию. В эти дни он снова с предельной ясностью вспомнил страшные мгновения боя за Латрун, когда он с окровавленным животом лежал посреди пшеничного поля, и понял что могло бы с ним статься, если бы он попал в руки врага.

Рассказывают, что именно с тех пор Ариэль Шейнерман никогда не ложился спать, лично не проверив все караулы, и всегда выбирал для сна такое место, в котором никто не мог застать бы его врасплох.

Тем временем батальон Германа получил задание захватить арабскую деревню Рас-Айн, ныне представляющую собой живописный еврейский городок Рош ха-Айн. Разведку местности перед боем поручили провести взводу Арика Шейнермана. Несмотря на то, что он действительно еще не оправился от ранения, Арик сам вышел на задание и в течение нескольких часов кружил под самым носом противника, время от времени проникая на его территорию – он ни за что не хотел повторять ошибок Хаима Герцога.

Вернувшись, он подробно доложил командованию о расположении арабских воинских подразделений вокруг и внутри деревни, нанес их на топографическую карту, а затем предложил свой план будущего боя, который был принят командованием и в итоге оказался весьма успешным.

11 июля 1948 года подразделение Арика Шейнермана сначала блестяще провело рекогносцировку местности возле деревни Кфар-Сиркин, а затем, следуя опять-таки разработанному Ариком плану, нанесло отвлекающий удар по базирующимся в этой деревне иракским частям. В результате уже через два часа израильтяне заняли Кфар-Сиркин, причем во время штурма деревни они не понесли ни одной потери.

Но были в той давней войне и другие бои, в которых военное счастье далеко не всегда было на стороне евреев. Арик долго не мог простить Цви Герману то, что тот дал приказ отступать во время боя у арабской деревни Дир-Адас, который произошел поздней осенью 1948 года: ему все казалось, что Герман, находившийся на своем КП неверно оценил обстановку и, если бы он дал ему, Арику, возможность продолжить атаку, Дир-Адас была бы взята. Запомнил он на всю жизнь и бездарную операцию ЦАХАЛа в Негеве, когда несколько израильских подразделений оказались в египетской ловушке и. будучи окруженными сражались до последнего патрона…

Но война уже подходила к концу: обе стороны выдохлись и в начале 1949 года охотно подписали соглашение о прекращении огня. Командование армии приняло решение расформировать дивизию Александрони, а ее личный состав отправить в запас. Для Арика Шейнермана это означало нелегкий выбор: он мог вернуться в Кфар-Малал, чтобы развивать семейное хозяйство и поступить на сельскохозяйственный факультет университета, как этого хотел отец, но мог и продолжить военную карьеру…

В те дни 1949 года Арик неожиданно сблизился с командиром одного из полков бригады Александрони подполковником Бенционом Приданом-Зивом. Несмотря на разницу в звании и возрасте они подружились и могли часами вести задушевные беседы. Во время этих встреч Арик постоянно возвращался к событиям минувшей войны. В отличие от большинства израильтян, находившихся в состоянии эйфории от того, что новорожденное еврейское государство сумело выстоять под натиском семи арабских армий, Арик отнюдь не оценивал итоги Войны за независимость как победу.

Вновь и вновь он анализировал те или иные бои этой войны, обнаруживая причины поражений или слишком больших потерь в неверно избранной тактике боя, недостаточной выучке солдат, просчетах полевых командиров. И чем больше Придан-Зив вслушивался в рассуждения юного лейтенанта, тем больше он понимал, что израильская армия просто не может позволить себе потерять такого талантливого офицера. И Придан-Зив стал настойчиво убеждать Арика остаться в армии, обещая сделать все возможное, чтобы тот получил интересную и перспективную должность. Сам Арик был уверен, что он вполне справится с обязанностями командира разведроты бригады, но эта должность была занята, и тогда Придан-Зив предложил ему временно принять командование ротой, состоящей из новых репатриантов, прибывших в Израиль из СССР и Польши – благо он знал русский язык, который понимало большинство из этих новобранцев.

Новое назначение давало Арику еще одно преимущество: он получал погоны старшего лейтенанта, несмотря на то, что закончил лишь курсы младших командиров и его "потолком" считались летенантские погоны.

О том, каким командиром был для своих солдат Арик Шейнерман, свидетельствует история, происшедшая в первые дни его пребывания на этом посту. Отпустив своих подчиненных домой на субботу, Арик велел им вернуться в воскресенье рано утром на базу, так как на этот день он запланировал 10-километровый марш-бросок с полной выкладкой. Часть бойцов явилась в расположение бригады вовремя, а часть намеренно опоздала – в надежде избежать участия в марш-броске.

В назначенное время Арик начал марш-бросок с теми солдатами, которые выполнили его приказ. Днем, когда они с высунутыми от усталости языками вернулись на базу, он ничего не сказал опоздавшим. Но поздно ночью старлейт Шейнерман разбудил всех, кто не участвовал в марш-броске, велел собрать оружие и снаряжение и сесть в уже поджидавший их грузовик. На этом грузовике они были доставлены на расстояние десяти километров от базы, откуда им и пришлось начинать под командованием Арика ночной марш-бросок до своих палаток, сбивая в темноте ноги о камни.

Эта история, как ни странно, не только не настроила бойцов роты против Арика, но и, наоборот, прибавила ему авторитета. Отныне все его подчиненные беспрекословно выполняли любые его приказы. Вскоре о роте Арика Шейнермана заговорили, как о лучшем боевом подразделении бригады, демонстрирующем настоящие чудеса во время учений.