Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию

И вот во 2-м номере «Науки и жизни» за этот год – новая рецензия Попова под названием «Система и зубры» с подзаголовком в скобках «Размышления экономиста по поводу повести Д. Гранина «Зубр». Она показалась мне наиболее путной из всех прошумевших перестроечных статей. Вот её концовка:

«… Справедливо указать на следующее. Среди руководителей Системы были люди, понимавшие её несовместимость с сутью социализма, её преходящий характер. Опираясь на базисные черты социализма, некоторые из них пытались что-то изменить. Реально началом перемен стал XX съезд партии, одобривший доклад Н.С.Хрущёва о культе личности. Но вопрос об АС был в то время подменён следствием – вопросом о Хозяине (подчёркнуто мной). «Наказав» его, Систем вывела себя из под удара. Попытка радикальной реформы в 1965 году была парализована тем, что в центре внимания оказалась не сама Система, а опять-таки её следствие – низкая эффективность экономики. И ещё, конечно, тем, что в руководстве страны сторонники преобразований не составили большинства.

И механизм торможения, и начало разложения, сам кризис АС оказались логическим итогом того отказа от политики, который был основой жизни и деятельности Зубров. Именно они могли и, более того, были обязаны вовремя понять, что Система отжила, что она становится фактором торможения, что построенному социализму нужен совершенно иной механизм управления. Но Зубры продолжали соблюдать условия соглашения: политики не касаемся, Система вне критики, нельзя оспаривать её право руководить. И даже к зарвавшемуся, проворовавшемуся местному руководителю семидесятых годов Зубры относились по меркам и правилам, выработанным ещё в довоенные годы. Зубры, и это самое страшное, оставались на своих позициях, даже когда явно видели, что Система превратилась в механизм торможения, что она разлагается, что нависла угроза над самой судьбой страны.

Пока АС выполняла взятые на себя обязательства по развитию страны, позиция Зубров в целом была по крайней мере объяснимой. Но чем они, считая себя людьми порядочными, могли оправдаться сейчас?

…Зубр оставил нам не только урок более правильного понимания прошлой эпохи. Он оставил нам урок на будущее – урок недопустимости ухода от политики, недопустимости пассивного ожидания чего-то.

.Впрочем, не нам его судить. Кто из нас и в какой мере действовал верно? Не случайно же не снизу, а сверху пришло к нам понимание неотвратимости перестройки, радикальных изменений в стране, причём не просто в экономике, а в самой жизни общества и человека.

Вернутся ли Зубры? – ставит вопрос писатель. При всё уважении к ним я бы ответил – не должны. Мы хотим на деле реализовать лозунг партии «Больше социализма». И теперь хорошо знаем, что попытки творить на своём участке при отказе от участия в политике, в судьбах страны, в судьбах твоего народа неизбежно ведут к потере именно той возможности нормально жить и работать, ради которой тебе предлагалось смириться с ролью политического винтика. Не говоря уже о главном: принять эту роль – значит оставить страну в руках агонизирующей АС, лишить человеческой жизни в истинном, высоком смысле слова наих детей и внуков, вступающих в XXI век…»

Итак, резюмируем основную мысль:

– АС рухнула бы, если бы Зубры (творческая интеллигенция в СССР, учёные, прежде всего) не продали душу дьяволу, не пошли бы на соглашение с Системой во имя так называемого патриотизма – во славу России, или во имя науки.

Мысль несомненно верная, на мой взгляд, хотя винить Зубров в служении Системе с закрытыми на творящиеся вокруг безобразия глазами, в отказе от политики трудно, ибо что значило заниматься политикой после победы красных в гражданской войне? Приходилось просто выживать.

Но вот уже в наше хрущёвско-брежневское время Сахаров осмелился оказать сопротивление и ничего, остался жив. А если бы его поддержали коллеги? Ведь из Академии его не удалось изгнать, хоть тут не обосрались академики, лишь меньшинство из них присоединилось к публичным осуждениям Сахарова. Но и только, к сожалению.

И второе, что мне понравилось в статье Попова, а может, даже это и первое, – то, что он ставит во главу угла именно Систему, а не Сталина, почти не уделяя Хозяину внимания.

Хотя, увы, и ему – Попову всё ещё хочется «больше социализма».

В Калининграде о существовании нашей обсерватории не очень-то известно публике, она не упоминается даже в справочнике «Учреждения города» – из-за малочисленности, скорее всего, и отсутствия рекламы с нашей стороны. Тем не менее местная пресса изредка вспоминает о нас.

В начале декабря прошлого года явилась ко мне некая Энгельсина Леонидовна Кострюкова из «Маяка» – рыбацкого органа и всё допытывалась, какую мы пользу калининградским рыбакам приносим. Мои рассказы о том, чем мы занимаемся, её не очень удовлетворили по той причине, как она сама призналась, что физику она совсем забыла, если когда и знала, и многих моих слов просто не понимает.

Попросила дать ей что-нибудь популярное про ионосферу почитать. Я ей дал Данилова «Популярную аэрономию» – единственное, что у нас имелось в этом роде, и просил только не зачитать, вернуть. Увы, и книжка, и Энгельсина канули с концами.

Через три с лишним месяца является новая мадам – из «Калининградской правды». В Ладушкине она уже побывала, синтервьюировала Лещенко, а тот её ко мне направил. А я как раз в командировку собирался, в Красноярск, и дама мне эта была очень не ко времени, кучу дел надо было закончить до отъезда. Принял я её поэтому неласково: извините, мол, очень занят, нельзя ли после моего возвращения из командировки?

– Но я Вас не задержу надолго, мне всего лишь несколько вопросов задать.

– Боюсь, что быстро не получится. Вашему брату, простите, сестре, надо всё подробно рассказывать, а то такую ересь напишете – со стыда потом сгоришь.

– Неужели мы все такие глупые?

– Все – не все, а мой предыдущий опыт грустен в этом отношении. И, главное, просишь, чтобы перед опубликованием показывали своё сочинение, – обещают, но не показывают и печатают чёрт знает что. А тут и вообще: перед Новым годом Ваша коллега из «Маяка» была – Энгельсина Леонидовна Кострюкова – знаете такую?

– Знаю.

– Так вот она для самообразования книжку взяла, обещала вернуть – и с приветом… Как к Вам теперь относиться?

– Я выясню этот вопрос и передам ей, чтобы вернула книжкку.

– Пожалуйста, будьте добры.

– Ну, что же, если Вы так заняты, то извините, я пойду.

Тут я почувствовал себя неловко – чего это я на незнакомого человека набросился, она, что ли, книжку утащила? – и сжалился над ней.