Евгений Толстых - Лаврентий Берия. Оболганный Герой Советского союза

Но любопытно и то, что, взахлеб спекулируя на «сталинских чистках», борцы за историческую справедливость «случайно» забывают ответить на простой вопрос – а что же послужило причиной развязанного в стране «террора» 1937-1938 годов? Разговоры о патологической кровожадности Сталина оставим «исследователям» с патологией мышления.

В первой дневниковой записи, датированной 29 июля 1938 года (речь идет о дневниках Л. П. Берия, подготовленных к печати и опубликованных С. Кремлевым. Мы будем цитировать этот документ, сохраняя стиль, грамматику и синтаксис автора), Берия пишет : «Получил личное письмо от товарища Сталина. Серьезное письмо и надо крепко подумать. Предлагает вернуться на чекистскую работу, в Москву, первым замом Ежова».

Что стоит за фразой «Надо крепко подумать»? Понятно, что в письме – приказ Сталина. Это уже не 1931 год, не 1934-й. В 1938-м приказы не обсуждаются. Даже под видом «обдумывания». Впрочем, были «исключения», о которых мы непременно упомянем. Но Берия в категорию «исключительных» не входил. Не мог в силу внутренней архитектуры сознания.

«Не хочется уезжать с Кавказа. Здесь дышать легко и сам себе голова. И дела много. Всю жизнь жил на Кавказе, работал на Кавказе, никуда не перебрасывали. И не хочу.

Когда муд…ки заправляли, гнило было. Что Лаврентий, что Мамия (Лаврентий Картвелишвили, Иван (Мамия) Орахелашвили – предшественники Л. Берия на посту главы Грузии и Закавказского крайкома ВКП(б). В 1937 году арестованы и в 1937-38 годах после суда расстреляны) . А когда Коба мне поверил, дал власть, я Грузию двинул так, что пусть кто другой попробует. За шесть лет не узнать. Это же ясно видно! И только все наладилось, а тут снимайся, Лаврентий, кати в Москву. Шпионов лови. Я их в ЧК за всю жизнь наловился.

Самое тяжелое время пережили, сколько ср…ни вычистил, подполье задавил, промышленность развил, науку поднял, Тифлис реконструировал. Сразу видно, что сделано, видно, что делать надо».

Зачем Сталину понадобился в конце 1938 года именно Берия, создавший оазис социализма на отдельно взятой территории? Исправить ошибки Ежова? Стоило ли отрывать на это дело самого успешного руководителя союзной республики? Готовых сесть в кресло наркома было хоть отбавляй! Тот же Хрущев, целуя Сталину сапоги, пополз бы на край света, если бы туда упрятали начальственное кресло. Значит, Сталину нужен был другой человек. И лечение «ежовщины» было только началом задуманного Сталиным дела? Какого? А здесь надо сказать о главном: Конституция!

Сегодня мало кто обращает внимание на то, что после XVII съезда (февраль 34-го) Сталин не был переизбран на организационном пленуме генеральным секретарем Центрального Комитета и до самой смерти оставался в партийном аппарате только одним из секретарей ЦК.«Хозяин» (прозвище совсем не обидное, в самую точку) предпочитал руководить державой, делая ставку на структуры исполнительной власти. Сталин считал более важной должность руководителя Правительства, являющегося, благодаря своему авторитету, неформальным лидером в Политбюро.

В конце 1935 года Сталин дал интервью американскому журналисту Говарду. Сказал, что скоро будут новая Конституция , новая система выборов и ожесточённая борьба между кандидатами, поскольку их будут выдвигать не только партия, но и любая общественная организация, даже группа людей.

Конституция 1936 года – это первый и серьёзный шаг, простите за пафос, к подлинному народовластию. Вкратце напомним. До 1936 года выборы в СССР были ОТКРЫТЫМИ, а равное избирательное право имели далеко не все.

Открытые выборы означали, что на местах партийные начальники (о них говорил Сталин на XVII съезде) могли без особых проблем продвигать верных им людей в органы исполнительной власти. Просто назначать.

«Очень многие партсекретари были людьми полуграмотными. Хорошо, если за плечами церковно-приходская школа, кто русский, и хедеры, если еврей. Как такие могли контролировать строительство гигантов индустрии? Они пытались руководить, ничего толком не понимая. Поэтому нарастало недовольство со стороны крестьян, рабочих, инженеров, они всё это ощущали на себе. Формировался инженерный корпус, многое менялось, трудно было утаить шило в мешке. И партийные вожди на местах боялись, что, если будут альтернативные выборы, рядом с ними появятся ещё один-два кандидата. Можно провалиться. А не пройти в депутаты Верховного Совета, значит, ждать, что в Москве, в Управлении кадров ЦК ВКП(б), скажут: «Товарищ, народ тебя не поддержал. Давай-ка, миленький, подыскивай работу, которая по плечу, или иди учиться». Сталин в те годы не раз говорил, что почему-то человек, попав на высокую должность, считает, что всё знает, хотя на самом деле ничего не знает. Это был прямой намёк, партократы насторожились» (Историк Ю. Жуков).

Сталинская демократия (без кавычек!)несла реальную угрозу потери власти многими местными партийными функционерами. В новой Конституции партия упоминалась только в 126-й статье. В 10-й главе, где речь шла о правах и обязанностях граждан. В частности, их праве создавать общественные организации, ядром которых или большинства из них может бытьтакая же общественная организация – компартия. А может и не быть? 126-я статья.

Сталин уже тогда старался ограничить влияние партии на управление страной, дабы не возникал паразитизм элиты, чтобы ядро партии не превратилось впоследствии в «ядро» на шее у народа.

В итоге так оно и произошло! Вспомните брежневскую Конституцию! 6-я статья: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза».

В 1977-м это означало окончательный реванш. Отсроченный на 40 лет, узаконенный ответ Сталину, бросившему вызов партийной бюрократии в оболганные нынешними «историками» 30-е годы. И вызов был принят!

Июнь 1937 года. Ожидание съезда Советов. Накануне состоялся пленум ЦК партии, где обсудили закон о выборах. Незадолго до пленума от первых секретарей обкомов, крайкомов, ЦК союзных республик регулярно приходили телеграммы с просьбой разрешить арестовать инженеров, руководителей заводов. То есть, самостоятельно мыслящих людей, способных повлиять на электоральную массу. Сталин всякий раз отвечал коротко, категорично: не разрешаю. А после пленума вдруг стал соглашаться. После встречи членов ЦК, которые публичноподдержали новый избирательный закон с альтернативными кандидатами, в Москву посыпались шифрованные телеграммы. Секретари обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий запрашивали так называемые лимиты. Количество тех, кого им можно арестовать и расстрелять или отправить в места не столь отдалённые. Больше всех усердствовал «жертва сталинского режима» Эйхе, в те дни – первый секретарь Западно-Сибирского крайкома партии. Просил права на расстрел 10800 человек. На втором месте – Хрущёв, возглавлявший Московский областной комитет: «всего лишь» 8500 человек. На третьем месте – первый секретарь Азово-Черноморского крайкома (сегодня это Дон и Северный Кавказ) Евдокимов: 6644 – расстрелять и почти 7 тысяч – отправить в лагеря. Присылали кровожадные заявки и другие секретари. Но с цифрами поменьше. Полторы, две тысячи…