Александр Адашев - 15 лет на зоне. Записки убийцы поневоле

Те, кто приехал в изолятор с каких-то следственных действий или с заседания суда, довольно быстро, за те самые часа три, проходят через боксы и возвращаются в свои камеры по подземному переходу (который окончательно закрепляет ощущение подземелья). Поступившие впервые вынуждены ждать пока там, наверху, какой-нибудь оперативный работник тюрьмы решает, в какую камеру распределить прибывшего человека.

Вопрос это не простой. На то, куда будет помещен человек, влияет много факторов. В частности, тот, кто никогда до этого не бывал в местах лишения свободы, должен содержаться с такими же новичками, как и сам. И в идеале, те, кто сидят в одной камере, должны как-то совмещаться друг с другом психологически. Во избежание конфликтных ситуаций. Таким вот совмещением и должны заниматься работники тюрьмы, от которых зависит распределение контингента по СИЗО. Они даже ради этого курс психологии проходят в своем учебном заведении.

Но на деле, влияние оказывают совсем другие факторы. Главный из них – следственная целесообразность. Если, конечно, человек проходит по такому делу, где еще не все ясно и не полностью доказано. В таком случае камера его будет на четыре человека, максимум на шесть. На тюремном языке она называется тройником . В этом тройнике ему предстоит встретиться с кем-то, кто или уже очень долго сидит, все знает про тюрьму, зоны и следствие, или имеет много общего с заехавшим.

Такой человек составит приятную компанию, в чем-то даже утешит, что-то подскажет. И при этом выяснит то, что еще не совсем понятно следствию и в точности ему передаст.

Название таким сокамерникам придумали разные. « Курица », « наседка », « кумовской » и так далее. Все про них пишут, даже удивительно, что до сих пор есть люди, которые случайно попав в тюремную камеру, ничего про подсадных уток не знают. Но удивительно и то, что как в случае игральных автоматов или финансовых пирамид, все знают, но попадаются. Постоянно. И это немногое из того, что не поменялось за время, пока я отбывал наказание, за годы и годы до меня, и, уверен, не поменяется никогда. Пока не перестанут сажать рецидивистов к «первоходочникам» ( тоже зоновское выражение, те, кто по первому разу ).

Тут работает простая человеческая психология. Знай человек хоть тысячу раз, что ни о чем, относящемся к делу говорить нельзя, в камере он от этого не сможет удержаться.

Выговориться просто необходимо. Неважно перед кем. Для психологической разрядки. Ведь почти никто не в состоянии держать в себе то, что беспокоит в данный момент больше всего.

Так что без общения невозможно. Обсуждаются сначала общие темы. Из которых самая общая – кто за что попал и какие мусора уроды (мягко говоря). В процессе этого разговора тот, кто сидит для того, чтобы получить необходимую информацию, получает ее в полном объеме. И даже более того.

И ничего странного в этом нет. Общение с сокамерниками проходит не в определённые часы, как со следователями. А с момента, как человек проснется, до того, как опять ляжет спать. Целый день, с утра до вечера. Без всяких перерывов. В принципе, кроме общей упомянутой темы будут обговорены вообще все, какие только возможны. Биографии сначала сидящих, потом их родных, потом знакомых. Различные вопросы образования, религии, политики. Музыка, кино и женщины. Вообще все, что можно только придумать.

Так что, в результате этого общения, повторюсь еще раз, тот, кто сидит рядом с вами и если его задача – помочь следствию в сборе доказательств по вашему делу, получит огромные возможности их найти. С ваших слов. Конечно, на суд этого человека не вызовут. Но, исходя из того, что про вас станет известно, следственные органы привлекут свидетелей, которые подтвердят всё, что нужно. А если вы расскажете о каких-то реальных фактах, то и экспертизы все необходимые проведут. Чтобы вас изобличить.

Что можно посоветовать на этот счет? Первым делом, оставшись наедине с самим собой, решите, что и как может быть доказано, пусть даже теоретически. Какие факты могут быть трактованы двояко, какие люди и за что вас недолюбливают и могут на вас наговорить. Получится определенное количество пунктов.

Так вот, дайте себе обещание, что эти пункты никогда и ни с кемво время нахождения в камерах под следствием вами обсуждаться не будут. Лучше всего запомнить ключевыеслова и зафиксировать их в памяти. Как только разговор с кем бы то ни было будет натыкаться на эти слова, сразу меняйте тему!

Возможность остаться наедине может появиться или перед помещением в КПЗ (пока будут держать вас в так называемом «обезьяннике»), или когда в камере вы некоторое время будете сами. Конечно, даже в присутствии сокамерников можно избежать общения и поразмыслить над тем, какие темы обсуждать, а какие закрыть для любого обсуждения. Но это не у каждого получится.

У меня, например, не получилось.

Как я уже писал, в Броварской КПЗ я провел трое с половиной суток. С позднего вечера понедельника по раннее утро пятницы. Помню, что по делу там я почти ни с кем не говорил. Возможно, что тогда следствие еще не определилось окончательно, по какой статье меня разрабатывать. Да и казалось им тогда, что доказательств по моему делу достаточно. Поэтому там я с «наседками» не встретился.

А вот в СИЗО я и столкнулся именно с тем, о чем рассказывают и пишут.

Помню, как вчера. Переезд в «воронке» из Броваров в Киев. Прием в описанном выше подземелье. Часы нахождения в каменных «боксиках». Обыск. Оформление, то есть снятие отпечатков пальцев, фотографирование, составление анкеты. Путешествие под конвоем по долгому подземному переходу в собственно тюремные корпуса. Бесконечные железные двери с решетками, узкие каменные лестницы, ряды зеленых железных дверей с глазками и засовами.

Четвертый этаж корпуса под названием «Катька».

Кто не знает – от русской царицы Екатерины. Хотя корпус и был построен гораздо позже ее правления, сверху он имеет вид буквы «Е». Сразу упомяну, что на Лукьяновке имеются еще корпуса названные именем не менее известных исторических деятелей России и независимой Украины. «Столыпинка», «Брежневка», «Кучмовка». Исходя из названий, можно примерно определить возраст каждого. Не могу не похвастаться (хотя данное слово в моем контексте не совсем уместно), что я был в числе первых обитателей «Кучмовки». Но до этого еще полтора года.

Камера 184. «Катька». До меня там сидели два человека. Оба довольно колоритные.

Один – цыган из Ирпеня. Вова по прозвищу Тихий. Как я впоследствии узнал, его рассказы о том, что он пользуется уважением среди киевских цыган и имеет дела с несколькими известными бригадными авторитетами, не были лишены оснований. У нас с ним сразу нашлось кое-что общее – автомобили BMW и интересы в сфере автосервиса и стоянок. Вове было на тот момент 37 лет, и сидел он по обвинению в вымогательстве.