Никон Рождественский - «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники

Протестовали, кроме меня, высокопреосвященнейший Арсений, Архиепископ Новгородский, известный миссионер – о. протоиерей Т. И. Буткевич и другие правые ораторы, но все оказалось напрасным: большинством голосов Г. Совет решил признать возможным и полезным сокращение праздничных неприсутственных дней, а так как правительство, в лице г. обер-прокурора С. Синода, отказалось от составления такого законопроекта, то это дело поручено особой комиссии в Г. Совете!..

Доселе православные русские люди с надеждою взирали на Г. Совет, видя в нем оплот от разрушительных в отношении Церкви замыслов левой половины Государственной Думы. Теперь эта надежда колеблется, ибо вот уже другое дело проходит в нем в духе либеральных веяний: первое было – о расстригах. Впрочем, может быть, Бог даст, широкий размах сократителей праздников сократится до минимума: ведь, и мы, чада Церкви, ничего не имеем, если Г. Совет поставит крест на широкой масленице…

Еще на заре христианства один вдумчивый философ-христианин сказал, что душа человеческая по природе христианка. В самом деле, отчего так тоскливо живется на свете в наши смутные, безверные дни? Не оттого ли, что все дальше и дальше улетают от нашего сознания истинные христианские идеалы? Не от того ли, что мы все больше и больше духовно сиротеем? Оглянешься назад, вспомнишь сравнительно недавнее прошлое: митрополиты Филарет премудрый и Иннокентий препростый – Московские, Филарет милостивый, Филофей подвижник и другие – Киевские, святители-затворники Феофан и Иеремия, старцы-подвижники Макарий и Амвросий Оптинские, Варнава Гефсиманский, Иероним и Макарий Афонские, пастырь-молитвенник о. Иоанн Кронштадтский… и много-много других имен, с любовию произносимых православным народом русским. И тепло было на душе сознавать, что они с нами и мы с ними, что во всяком горе можно прибегнуть к ним, в простоте сердца поведать им свои думы, заботы и недоумения, в уверенности, что получишь у них и ответ, и успокоение. А теперь где они – сии светлые носители Духа Христова, сии светочи веры православной? К Богу ушли. А мы осиротели. Может быть, да, конечно, это так и есть: без праведников свет не стоит. Может быть, и теперь есть рабы Божии, за грешный мир молящиеся, но как-то мало слышно о них, будто не открывает их нам Господь за недостоинство наше… И грустно, и сиротливо себя чувствует православный русский человек. И душа просит общения с теми, которых уже не видно среди нас; и идешь в храм Божий, как в дом Отчий, чтобы согреть свою скорбящую, томящуюся духовным одиночеством душу: ведь в храме Божием небо всегда отверсто, ведь там – врата небесныя, там можно всегда войти в благодатное общение с теми, по ком грустит сердце.

И счастлив ты еще, русский православный человек, что там, на небе, у тебя столько родных тебе по плоти святых Божиих, которые с такою любовью смотрят на тебя с высоты небесной, молятся за тебя, с готовностью принимают твою слабую молитву и несут ее к Престолу Всевышняго! Только не оскудела бы твоя вера, а их любовь неоскудеваема! Счастлив ты, брат мой возлюбленный, что можешь не только взирать на святые лики их здесь, но в разных уголках твоей родной Руси можешь с любовию и детской простотой припадать и к нетленным останкам их, и у подножия их выплакивать горе твое, оплакивать духовное сиротство твое!

И царственный град святого Петра не лишен благодати сей: здесь почивает святыми костями своими один из величайших печальников за землю Русскую – благоверный великий князь Александр Невский. Подходишь к его блистающей сребром гробнице и невольно повторяешь этот чудный тропарь:

“Познай свою братию, Российский Иосифе, не в Египте, но на небеси царствующий, благоверный княже Александре, и приими моления их!..”

Повторяешь устами и сердцем, а совесть тихо шепчет тебе: но можем ли мы, теперешние русские люди, вправе ли называть себя его братиями? Познает ли он нас? Что осталось в нас сходнаго с ним и с теми русскими людьми, которые жили в его время и страдали с ним за родную землю? Та м – беззаветная любовь и сыновняя преданность родной Церкви Православной, здесь – холодное равнодушие к ея судьбам, непростительное пренебрежение к ея заветам и уставам; там – готовность умереть за святую веру православную, здесь – полный простор для всех ересей и расколов до безбожия и богохульства включительно; там – умилительно-трогательная любовь к родной матери-земле, здесь – возмутительное презрение к заветным святыням русскаго сердца – до измены Отечеству… И скорбно-безмолвно никнешь грешною главою у священной раки, и слово молитвы смолкает на грешных устах…

То, что творится теперь на Руси, лишает нас дерзновения веры. Как будто пришел к нам на святую когда-то Русь какой-то незримый враг всего святаго, враг Божий, и сначала обманом, лестью, а потом и насилием вырывает из нашей русской души все наше родное, заветное миросозерцание, подменивает там все прежния понятия новыми, им противоположными, отравляет нас, особенно же детей наших, каким-то страшным ядом, а мы до того обезсилели, стали до такой степени духовно дряблыми, что похожи на загипнотизированных, захлороформированных, с которыми – делай что хочешь – они не станут противиться… А все же – “душа наша христианка”: все же не может она не протестовать, и сбывается на нас слово Апостола Павла: Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу (Рим. 7, 18).

Опытные миссионеры говорят: надобно снисходительно относиться к тем заблуждающимся, которые начинают сознавать свое заблуждение, и не требовать от них немедленнаго формальнаго обращения к Церкви: внутренний процесс переубеждения, а главное – окончательное склонение сердца на сторону истины до решимости изменить старой вере совершается медленно, сердце не скоро и не без боли расстается с заблуждениями, которыя в него вросли глубоко своими корнями. Вот почему один приснопамятный наставник семинарии говорил нам, ученикам еще IV класса: “Каждый юноша переживает годы, когда его мучат вопросы: что, как и почему? Счастлив тот, у кого в сердце найдется прочное основание для решения этих вопросов, у кого заложены вечныя истины в его духовной природе . В минуту колебаний он опрется на это основание и выдержит напор сомнений”. Знают этот закон нашего духа и враги наши и всеми мерами стараются его использовать. Теперь все их усилия и направлены к отравлению юношества; они знают, что если мы еще тоскуем душою по старым заветам родной Руси, то именно потому, что в нас действует этот закон, имеющий себе опору в том, что душа наша по природе христианка: значит, надобно с детства вытравить из души этот закон, захватить в свои руки воспитание юношества, наполнить всю атмосферу русской жизни ядом неверия, безбожия, анархизма, внести путаницу понятий в область нравственную, а чтобы этот яд скорее принять к сердцу – источнику духовной жизни, надо всячески развращать нравственно и физически молодежь… Расчет верный, ибо от юности прилежит человеку помышление на злая по вся дни – сердце наше грехолюбиво и падко на всякую греховную приманку. А тут еще ему доказывают, что и греха-то вовсе нет ни в чем: все-де естественно! И вот окружает нас непроглядный туман: мы задыхаемся от проповеди всяческих лжесвобод и переоценок чрез якобы “свободную” печать, которая почти сплошь состоит в услужении у наших врагов; мы пережили сердцем когда-то лучшие дни, дни, когда так было тепло на душе, будто ясное весеннее солнышко согревало нас, будто небо было над нами открыто и Отец Небесный взирал на нас, как на детей Своих… А теперь?.. Какая-то темная сила нас пленила и хозяйничает на Руси! А мы, во имя каких-то принципов, в коих сами себе отчета не можем дать, не дерзаем противиться ей… Удивительное дело: на наших глазах расхищаются духовныя сокровища народной души, оскорбляются народныя святыни нашего русскаго сердца; это измученное сердце готово крикнуть: “Руки прочь, лицемеры, неверы, изменники!” Но что-то, как темное привидение, стоит пред нами и властно повелевает нам: “Молчать! это нелиберально! Ныне век свободы слова, свободы печати, свободы совести!” Совести, которой именно и нет свободы от безсовестности! И мы смиряемся и молчим… А если бы и вздумали поднять голос против этого привидения – бесполезно; нас остановят во имя тех же свобод. И вот наши цензурныя учреждения снимают даже наложенный уже арест с самых возмутительных книг, вроде толстовскаго “Учения Христа для детей”, А сколько духовнаго яда распространяется теперь по лицу родной земли, сколько кощунства, богохульства – сил нет говорить! Еще на днях “Земщина” сделала выписки из одного казеннаго издания столь кощунственныя, что я не решусь их здесь повторять. Скажите же ради Бога: какой смысл в такой терпимости? За что мучают наше сердце разрешением на все это? Кому нам жаловаться? Гд е искать защиты от этого – простите – прямо сквернословия? Изволь, русский православный человек, терпеть всю эту мерзость во имя “свободы”! Ты не хочешь видеть этого кощунства? Иудеи и их приспешники принесут тебе на дом и картинку, и газету, и брошюру, начиненныя этим ядом, под твоими окнами мальчишки прокричат об этой мерзости, всунут ее тебе в руки… Миллионы листков рассылаются по селам и деревням нашей простодушной России – кем, на какия средства – никто из нас не знает, да и знать как будто не хочет, а благодушные представители власти во имя той же свободы не смеют положить предел этому развращению народа. В школах народ развращается учителями-безбожниками, в войсках – агитаторами, в высших учебных заведениях – бессовестными профессорами, в судах – адвокатами. Да скажите: где еще нет пропаганды политического, религиознаго и нравственнаго развращения? И мы все это видим, видим и терпим – во имя “свободы”… Господи, да что же это за сумасшествие такое? На что же и власти? Куда мы идем?!