Ольга Елисеева - Екатерина Великая. Тайная жизнь императрицы

Великий князь Павел Петрович в младенчестве. Неизвестный художник

Открытие потрясло цесаревну. Оказалось, что не только она была вынуждена следовать приказу императрицы. Милый Сергей не любил ее, а лишь делал вид, по августейшему повелению. Екатерина вновь оказалась нежеланна. Внутреннее опустошение, нервный срыв и как результат долгого и мучительного издевательства – серьезный психический комплекс женской неполноценности. Отныне для Екатерины становится необходимым постоянно доказывать свою дамскую привлекательность, причем не череде сменяющихся возлюбленных, а самой себе.

Удача улыбнулась Екатерине со Станиславом Понятовским. Очаровательный польский дипломат увлекся веселой и раскованной великой княгиней. По ее признанию, ей оказалось необыкновенно важно сорвать цветок первого, еще незапятнанного чувства и получить первые доказательства поклонения. В этом романе Екатерина задавала тон и веселилась от души. На страницах ее «Записок» много места отведено описанию хитроумных уловок, позволявших влюбленным видеться наедине, крадя часы свиданий под самым носом у придворных дам и прислуги.

Понятовский описал, как Екатерина выглядела в ту пору: «Оправляясь от первых родов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделенная от природы красотой. Черные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, много говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и плечи совершенной формы; средний рост – скорее высокий, чем низкий, походка на редкость легкая и, в то же время, исполненная величайшего благородства, приятный тембр голоса, смех, столь же веселый, сколь и нрав ее, позволявший ей с легкостью переходить от самых резвых, по-детски беззаботных игр – к шифровальному столику, причем, напряжение физическое пугало ее не больше, чем самый текст, каким бы… опасным ни было его содержание… Она много знала, умела приветить, но и нащупать слабое место собеседника. Уже тогда, завоевывая всеобщую любовь, она торила себе дорогу к трону. Такова была возлюбленная, которая с этого времени стала распоряжаться моей судьбой».

Станислав Понятовский. Художник М. Баччарелли

Однако каким бы пылким поклонником ни был Понятовский, в его описании неспроста появились шифровальный столик и тексты опасного содержания. Екатерина действительно уже начала «торить» себе дорогу к власти. Она старалась завоевать как можно больше друзей и через Станислава поддерживала переписку с английским послом сэром Чарльзом Уильямсом. Дипломат ссужал великой княгине крупные суммы, которые, очевидно, шли не на булавки, а на подкуп сторонников.

Шли годы, Елизавета Петровна не молодела, и на повестку дня встал вопрос о ее преемнике. В начале сентября 1757 г. у дверей церкви в Царском Селе при большом стечении народа императрица внезапно упала в обморок. Он был необычайно глубок и продолжителен, так что многие из придворных подумали, будто недалек смертный час Елизаветы. Пропал пульс, казалось, что императрица не дышит.

В этих условиях канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин решил действовать быстро. Он уже два года назад составил проект манифеста, согласно которому великий князь Петр Федорович, хотя и провозглашался императором, но не становился самодержавным монархом – его жена Екатерина Алексеевна должна была занять при нем место соправительницы. Поскольку при дворе ходили упорные слухи о желании Елизаветы сделать внучатого племянника Павла наследником «мимо» родителей, а последних выслать в Германию, то план Бестужева должен был помешать такому развитию событий. Неспособность же Петра управлять самостоятельно казалась многим вельможам тайной полишинеля.

Самому себе канцлер прочил роль первого министра с неограниченными полномочиями, он намеревался возглавить важнейшие коллегии и все гвардейские полки. Позднее Екатерина вспоминала: «Он много раз исправлял и давал переписывать свой проект, изменял его, дополнял, сокращал, и, казалось, был им очень занят. Правду сказать, я смотрела на этот проект как на бредни, как на приманку, с которою старик хотел войти ко мне в доверие».

После припадка Елизаветы канцлер направил письмо своему старинному другу фельдмаршалу С. Ф. Апраксину, командовавшему русскими войсками в Пруссии. Он сообщал о близкой кончине императрицы и просил подкрепить его войсками в Петербурге. Апраксин дал армии приказ отступать из Пруссии. Однако, вопреки ожиданиям, Елизавета поправилась. Внезапная ретирада ее армии вызвала у императрицы подозрения. Командующий был отозван и в январе 1758 г. допрошен начальником Тайной канцелярии А. И. Шуваловым. Среди прочих ему были заданы вопросы о его связях с Бестужевым и переписке с великой княгиней Екатериной.

14 февраля 1758 г. Бестужев был арестован. К счастью для себя, он успел уничтожить все бумаги и до конца отрицал существование у него каких-либо планов на случай кончины государыни. Сама же Екатерина выкрутилась с огромным трудом. Несколько месяцев она балансировала на грани ареста, который мог закончиться высылкой или заточением в монастырь.

В апреле 1758 г. состоялся первый разговор Екатерины с Елизаветой с глазу на глаз, а в мае – второй. В ходе этих бесед Екатерине удалось отчасти оправдаться. Следствие по делу Бестужева тянулось до конца 1758 г., но за неимением улик зашло в тупик. В начале 1759 г. бывший канцлер оказался сослан в имение под Москвой. Однако подозрения не были сняты с Екатерины, как не утихли и разговоры о том, кто взойдет на престол после дочери Петра.

Если политические невзгоды грозили низвергнуть великую княгиню с высот русского Олимпа в родное немецкое захолустье, то любовные дела шли как нельзя лучше. Казалось, радость переполняет Екатерину до краев. Стась был не просто красив, нежен, образован и податлив, как воск в ее пальцах, он обладал еще и невыразимым польским шармом. Молодой дипломат мог подарить своей возлюбленной все, кроме постоянства. Нет, бедный Стась не изменил великой княгине. Он поступил хуже.

Однажды Петр Федорович приказал слугам подкараулить и схватить Понятовского в Петергофском парке, после того, как тот несколько часов провел у цесаревны. «Некоторое время мы все двигались по дороге, ведущей к морю. Я решил, что мне конец, – вспоминал дипломат. – Но на самом берегу мы свернули направо… Там великий князь… в самых недвусмысленных выражениях спросил меня, спал ли я с его женой». Понятовский все отрицал, и через некоторое время его отпустили.