Виктор Кротов - Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли

Наверное, сформировавшийся человек должен чётко и непримиримо относиться к подростковой жестокости, тогда как подростковая бесчувственность нуждается во внимательной педагогической терапии. До каких-то вещей нужно дорасти, созреть, чтобы они стали чертами характера, а не просто поведенческим притворством.

В большей степени это мальчишеская проблема. И оставлять мальчишек полностью наедине с ней не стоит. Особенно важно здесь мужское влияние, но формирование армии мужчин-педагогов пока не предвидится. Что ж, хоть сигнальный буёк на этом месте надо установить.

В сороковой школе я увлёкся химией. Учительница ли тому причиной? Римма Евлампиевна проводила уроки интересно, но меня постепенно стала привлекать экспериментальная сторона химии, возможность что-то сделать самому.

Дома у меня завёлся целый шкафчик (настенный, выпиленный отцом из фанеры) с пузырьками и коробочками, где лежали всякие вещества. А когда мама подарила мне набор «Юный химик», я освоил его до последней крупинки. Более того, стал наведываться в магазин на Варварке (тогда улица 25-летия Октября), где продавали химические вещества, и кое-что покупал там.

Удавалось мне добывать светильный газ из обломанных спичек, подогревая их в пробирке с помощью спиртовки. Нравилось серебрить медные монеты в особом растворе. Правда, когда медяки в результате реформы в десять раз подорожали, намерение их серебрить у меня как-то улетучилось.

Но я не ощущал и намёка на призвание стать химиком. Со временем увлечение пошло на спад, не оставив никакого следа в моей судьбе, кроме воспоминаний. Хотя долго ещё странствовали со мной по местам моего обитания металлический йод (в пробирке с притёртой крышкой, залитой воском, чтобы не испарялся), кусочек парафина в целлофане и спиртовка из химического набора, палочки серы и прочие «остатки былой роскоши». В частности, банка с оранжевым двухромовокислым аммонием.

С этим веществом связан один из наиболее ярких (буквально) и, наверное, один из последних экспериментов. Если на кучку оранжевого порошка, сделав ямочку для «кратера», положить смоченную спиртом ватку и поджечь, начинается бурная реакция – с искрами, напоминающая извержение вулкана. В маленьких масштабах я это уже пробовал, но однажды, когда на моём попечении остался крохотный Максимка, у меня возникла замечательная идея: опробовать «вулкан» позначительнее, этак на полбанки вещества. Чем я и занялся, усадив братишку на высокий стульчик поодаль. Вулкан я расположил на полу, подложив под него подносик и расстеленную газету.

Извержение получилось красивым, эффектным. Впечатлившим не только нас с Максимом, но и маму, вернувшуюся с работы несколько раньше и с ужасом воззрившуюся на мою пиротехнику. Дело ещё в том, что в результате реакции двухромовокислый аммоний превращается в тёмно-зелёный порошок двуокиси хрома, объём которого в четыре раза больше исходного. Порошок агрессивно распространился по полу, и мама без энтузиазма выслушала мои восторги по поводу того, что это замечательное средство для чистки металлической посуды (вычитал где-то) и большой его запас будет полезен…

Ладно, хватит о химии. Сейчас для меня особенно любопытно, что увлечение оказалось отвлечённым, без всякого намёка на призвание. Как и со многими другими временными интересами (иногда мимолётными, иногда более обстоятельными).

Возможно, химия по-своему приучала меня тому, что будет иметь значение в призвании? Не прямо учила, а исподволь – глубже ощущать превращение одного в другое. Пока на языке материальных метаморфоз…

Играть в шахматы меня научил дедушка. Партнёрами моими бывали и бабушка, и отец, и мама, но дедушка играл лучше всех, да ещё приучил меня смаковать вкус партий. Мы с ним разбирали, ход за ходом, поединки чемпионатов мира. Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский, Фишер 96 96 Чемпионы мира по шахматам и претенденты. – всё это были для нас особые имена. Читал я и шахматные учебники, насколько хватало энтузиазма, но для заучивания дебютов и эндшпилей его оказалось маловато.

До сих пор осязаемо помню дедушкин набор шахмат: большая доска, вырезанные из дерева фигуры с железками внизу для утяжеления и с суконными подкладками.

Играл я и в пионерлагерях, а одно время ходил на шахматный кружок Дома пионеров. Недолго. Слишком ошеломляюще на меня действовали скоростные разгромы, которые запросто учинял мне какой-нибудь малыш-третьеклассник. Единственным утешением стало компетентное заключение руководителя кружка: мол, на третий разряд я уверенно тяну, но способен и на большее. До официального приобретения разряда я дотягивать не стал, но его возможностью тихо гордился ещё много лет.

Шахматы мне так нравились, что стали одним из критериев развитой личности. Если человек не умеет в шахматы играть, то как же его всерьёз принимать, – решил я сам для себя. Вторым критерием была почему-то любовь к поэзии Маяковского. Был ещё и третий критерий, но я его позабыл. Критерии приходят и уходят…

Позже, когда я уже работал в ЦЭМИ 97 97 Центральный экономико-математический институт АН СССР. Подробнее о работе там написано в главе 8. , одним из моих программистских хобби стало составление программы решения шахматных задач-одноходовок на языке «алгол». Впрочем, до конца не довёл.

Почему мне так мало помнится то, чем одарила меня школа, и особенно ярким остаётся в памяти внешкольное обучение? Почему отношение к школьному образованию у подростков чаще всего негативно? Что здесь не так?

Иногда кажется, что внешкольное обучение гораздо могущественнее школьного. Отчасти дело в том, что оно добровольное. Но и в самой методике школьного образования, в его стандартизированном облике, есть что-то порочное. Оно основано на дисциплине, то есть на насилии, пусть и ограниченном. Это означает, что возбуждение и развитие интереса, аппетита к учёбе является не очень обязательным. Зачем школьному учителю слишком беспокоиться об этом, если вся общественная конструкция поддерживает необходимость для подростка ходить в школу? Да и тем энтузиастам, которые всё-таки заботятся об увлекательном характере преподавания, школьная система, как правило, является не помощью, а препятствием. Методические директивы, разработанные чиновниками, всячески унифицируют личность учителя, создавая жёсткие и часто нелепые рамки, в которых он обязан действовать!..

Внешкольным кружкам, секциям, студиям (бывают даже внешкольные «школы») приходится изначально быть привлекательными. Иначе туда просто не пойдут. Кроме того, там чаще оказываются дети, которым уже интересен конкретный вид деятельности или знаний. Наконец, внешкольное образование носит более прикладной характер.